Тициано Терцани - Конец – мое начало

Прошло несколько месяцев, и в Гамбурге начал ходить слух, что я агент ЦРУ. В Spiegel многие хотели отправиться во Вьетнам, поэтому в редакции (я даже знаю, кто это начал) заговорили: «Да кто он такой, этот итальянский засранец, который выучил китайский в США и едва говорит по-немецки? Ясно, что он – агент ЦРУ»!

Проверить меня приехал Дитер Вильд, глава иностранного отдела. Он был три или четыре дня в Сингапуре и все время повторял: «Тициано, поедем со мной в Тайвань!» Я не верил, что это возможно, и из скромности отказывался. В конце концов мама поняла, к чему он клонит: «Он ведь хочет отправиться с тобой в Тайвань, чтобы проверить твой китайский». И мы поехали в Тайвань. В то время я уже неплохо говорил по-китайски, и мы провели интервью с премьер-министром, сыном Чан Кайши, главой националистов. Я все организовал, был neng gan 68 68 Кит. «компетентен». , как говорят китайцы (а я это мог), и Дитер Вильд вернулся в Гамбург в полной убежденности, что со мной все в порядке.

Меня взяли в штат корреспондентов.

Фолько: А как тебе удалось убедить его, что ты не агент ЦРУ?

Тициано: Ну, сам вопрос никогда не ставился ребром. Но из тех бесед, что мы с ним провели за десять дней, он мог понять, что я не шпион. Я, например, всегда чувствую, кто шпион, а кто – нет. Думаю, что и другие тоже. Но, в целом, я тогда был молодым и наивным журналистом, и произошла одна замечательная история, Фолько. Я тебе ее никогда не рассказывал. Дитер Вильд поступил тогда по-джентельменски и помог мне.

В Камбодже происходило очередное сражение. Южновьетнамские войска наступают, северо-вьетнамцы и красные кхмеры их отбрасывают. И вот, в один прекрасный день исчезают – сейчас не упомню точно – пятнадцать или двадцать журналистов. Представь себе: исчезают!

Сингапур был в то время центром шпионажа и трафика всякого рода. Неудивительно, ведь это был свободный, открытый порт, и до Индокитая рукой подать. Однажды мы познакомились с мужчиной средних лет, немцем, с китайской любовницей, который знал, что я работал на Spiegel. По-моему, именно он инициировал наше знакомство. Его звали Луи фон Тохадди д‘Арагон – имя, понятное дело, вымышленное, – он утверждал, что был капитаном на торговом судне, которое курсировало между Сингапуром и Китаем. А теперь представь себе: в те времена Китай был закрыт, Никсон только что побывал с первым визитом у Мао. Никаких дипломатических отношений еще и в помине нет, а этот «капитан» заливает о своих путешествиях в Китай, о том, как до этого работал в Латинской Америке, ну и так далее в том же духе.

Он рассказал, что через свои связи он узнал, что один из журналистов, исчезнувших в этой странной кампании на границе Лаоса и Камбоджи, австрийский фотограф, жив и что какие-то посредники могли бы поспособствовать его освобождению за определенную сумму.

И вот я, желторотик, возомнивший себя великим журналистом…

Смеется.

…очень заинтересовался этой историей. Еще бы! Я узнаю, что один из тех, о ком писали, жив, да еще могу поспособствовать его освобождению! Боже мой, да ведь это была бы потрясающая сенсационная новость! Эта история длилась месяцы. Я запросил фотографию австрийского фотографа и чтобы он от руки написал мне какие-то факты с датами, чтобы удостовериться, что он все еще жив. В какой-то момент оставалось только заплатить определенную сумму – не сказать, что большую, – и я мог отправиться с Луи фон Тохадди д‘Арагоном во Вьентьян, столицу Лаоса, чтобы завершить это дело. И я написал в Spiegel: «Ребята, это будет бомба. Нужны только деньги…» Но Дитер Вильд ответил: «Забудь об этой истории. Таких историй полно по всему свету».

Фолько: Значит, история была выдуманной?

Тициано: Да. Но это еще не конец. Однажды вечером в нашем прекрасном, великолепно освещенном саду мы устроили ужин для всех, кого знали в Сингапуре. Вы уже спали. В числе наших гостей были и два шпиона из советского посольства, с которыми мы познакомились через Сергея Свирина, корреспондента ТАСС. Свирина мы потом встречали по всему миру. Эти отношения были для меня очень интересны: через представителей СССР, которые поддерживали северо-вьетнамцев, можно было установить контакт с вьетконговцами.

Под конец вечера Луи фон Тохадди д‘Арагон лежал распростертым на лужайке, пьяным в стельку, под огромным деревом, а Сергей Свирин, наклонившись над ним, настойчиво вопрошал: «Говорите, как вас зовут? А как звали господина, о котором вы мне рассказывали?» Но Луи, мертвецки пьяный, не мог произнести ничего более вразумительного, чем: «Уф-уффф». Это было очень смешно.