Людмила Зайкина - Маленькие истории. Том первый. Рассказы

«Они ещё побегают… большинство не пришло на лекцию» – думал он тогда, склонившись над тетрадкой, о сокурсниках.

И они бегали за ним. Выпрашивали списать конспекты, которые он вёл безотрывно и старательно. И он, конечно, давал. Чувствуя при этом свою значимость, которая заканчивалась, как только ему возвращали тетрадь. Сказав ему:

– Мерси.

Тут же забывали о нём. Подшучивали. Но по большему счёту обходили стороной и в свою компанию не брали. Девчонки и вовсе шептались, глядя на него:

– …кому такой нужен. Ни кожи, ни рожи…

Но самое обидное было для него то, что сказала мать. И это он пронёс через всю жизнь.

– … Это у него от нерешительности, – говорила мать отцу, как-то вечером сидя в кресле и с сожалением глядя на Ваню, – хорошо, что не идиот. Хотя, иногда, мне кажется…, – но увидев, как он в тот момент побледнел, замолчала…

*—Да, – прошептал Иван Иванович: – жизнь мимо прошла. А была ли? Может, существование…

Неожиданно острая боль пронзила грудь. Скрутила. Бросила на скамейку. Где он и ушёл незаметно из жизни, маленьким, ничем неприметным человеком.

Истории рассказанные Сидрычем

Рассказ первый.

Пятница тринадцатое. Замечательный день. Любимый и неожиданный. Первое что приключилось, смех и грех. Заварил в чайнике чай. Скажете:

– Что такого? Все заваривают чай.

Есть здесь такое, что не все могут сделать. Я сделал.

Начну с описания заварного чайника. Стеклянный, маленький – на пол литра, круглый с носиком, как у слона хобот, когда он тянется за бананом, изгибаясь, то есть буквой «г». Нет, он не такой большой. Ах, забыл сказать, что крышка пластмассовая, да и чайник не железный и не фарфоровый, стеклянный облегчённый. Прикупил я его на местном рыночке за четыреста рубликов. Внутри чайника был когда-то, дня три назад, маленький стаканчик-ситечко, для заварки, так вы поняли, что он был три дня назад, а сегодня его уже нет. Старый стал. Отдельно не продается, а ситечко на носик чайника, не купил. Вот не купил и все. Что и привело сегодня к происшествию.

Так вот: засыпал заварку, залил кипятком, прикрыл крышкой. Заварка в носик поднялась. Ну не хотелось в кружку её заливать. Дальше был кошмарррр. Взял в руки чайник, носиком к губам поднёс. Ну, вы наверно догадались для чего? Если нет. Расскажу. Только не смейтесь над моей глупостью и безрассудством. И никогда, слышите, никогда такое не делайте! Ну, вот значит: к губам носик поднёс и дунул, заварку вниз опустить решил таким способом. Ну, вы наверно догадались что произошло? Крышка приподнялась, и кипяток брызнул на губы и грудь… я, конечно, не растерялся, холодненькой водичкой примочил. Потом солью присыпал. Жгло. Но ничего этим все и обошлось. Волдырей не было. Губа, конечно, припухла, на груди красное пятно красуется. Я перед зеркалом верчусь, то на губу любуюсь, то на грудь…

– Ну, – думаю: – Все! На улицу ни ногой!

Нет же – вышел. А тут из-под машины кошачий вопль. Наклонился. А там – кот соседский. Черный как смоль на меня смотрит и орёт. Я на него крикнул, чтобы ушёл из-под машины. Долго мы с ним переговаривались. Да только надоело это мне. Пошел сосиску вынес – этим только и выманил его. Вроде ничего плохого не произошло, сам прикормил. Но никогда он не был таким агрессивным в требовании еды. Раньше только под ноги кидался, терся. Сегодня же совсем иную тактику применил… Вернулся я домой. От греха подальше.

Рассказ второй.

Беда не приходит одна. В пятницу тринадцатого, как вы помните, я в чайничек заварной дунул, губу обжог. Поделился с другом о том происшествии. Так он гад немного поржал. А потом вдруг стал серьёзным. На меня смотрит. Глаз не сводит. Вдруг ресничками хлоп, бровки домиком выстроил и говорит:

– Сидрыч, ты это того… – от волнения ручки его затряслись.

– Пантилеич, ты чего это вдруг затрясся то? Чего удумал?

– Сидрыч, – вскочил друг со стула, – ты хоть понимаешь, что ты гений. Дайка я на тебя гляну, – подбежал рассматривает меня, лыбится, губки расплылись, зубки поблёскивают коронками.

Я его таким ещё не видел.

– Ты че сдурел что ли! – Оттолкнул я его, у самого мысль: «Все пить больше не будет… не наливать… никак белочка припрыгала». Пантелеич, ты меня пугаешь, ненароком свихнулся! – крикнул я, отбирая у него из рук рюмку и бутылку, из которой он хотел себе налить водочки.

– Сидрыч, ты чего? Не хило! Надо за изобретение-то выпить…