Марк Котлярский - Ведьмина гора

Спасибо за посыл к психиатру.

Но у всех психиатров и его пациентов и не-пациентов массово – то же самое».

Через некоторое время к этому посту добавилась приписка:

«Был у меня приятель. Ну, как приятель? Мне двадцать лет, ему – за сорок. Известный кардиолог Москвы. Доктор наук и прочие регальные трали-вали… Лечил и маму мою, и родителей всех моих подруг. От Бога врач, но в Бога – не верил.

Я уж не помню, с чего мы заговорили о смерти. Но этот великий атеист сказал мне, что, уйдя из этого мира, полеживая в могиле, мы будем видеть сны.

Неплохие сны.

Насыщенные мыслями и чувствами…»

Таня задумалась, она стала вспоминать, что происходило с ней самой. Тогда, в поезде…

– Таня, – сказал отец сонным голосом, – ложись, поздно уже…

– Ты спи, папа, я посижу еще немножко, – попросила Таня, придвинувшись к окну, за которым мелькала ночь, изредка прерываемая дрожащими огоньками, появляющимися и тотчас исчезающими, словно и не было их вовсе.

– Хорошо, – согласился отец, засыпая, – ты только недолго…

Умирал, уходя, еще один осенний день, и щемящие ощущения не покидали Таню, не находя объяснения. Все больше и больше мыслей затевали в голове какой-то странный танец, будто стремясь попасть в ритм вагонным колесам, мерно клацающим по стыкам. Все вместе, включая резкий посвист ветра, создавало неповторимую музыку дороги.

Тем временем в купе выключили свет, и вокруг воцарилась тишина. Казалось, что все пассажиры в вагоне тотчас уснули, чтобы не мешать Тане думать. Она прислушалась к своему внутреннему голосу, который вел только ей одной слышимый монолог.

«Любая дорога к чему-то обязательно ведет, – говорил голос. – Но нет ни одной правильной дороги, поскольку их миллионы на нашем пути. Мы сами выбираем себе путь, и от нас зависит, каким именно он будет и куда приведет. Что бы мы ни выбрали, все равно попадем в будущее…»

Часто, оставаясь точно так же, наедине с самой собой, Таня придумывала свой мир, свою жизнь, своих людей и события. Все казалось настолько реальным, что она сама начинала верить в то, что нафантазировала.

Жизнь шла, иногда подобно слепому, нащупывающему дорогу; забывалось то, что придумывалось раньше, но возникали новые миры. И только Вселенная, похоже, ничего не забывала. Мысль не просто материализовывалась, она, как сгусток энергии, отправлялась в космос, где витала в невесомости, но только для того, чтобы дождаться момента и вернуться уже в реальность. То есть получалось, по мнению Тани, так, что и придуманный мир мог – при желании – стать реальностью. Тогда лишь крупицы фантазии достаточно, чтобы осознать, что именно следует получить от этой жизни, дарованной свыше, и тогда – вдруг – яркой кометой блеснет осознаваемое будущее: каждая мелочь, распавшееся на атомы время, люди, которых предстоит встретить, город, где предстоит жить, и даже эмоции, которые можно будет испытать. При всех этих визуализациях происходит невидимый процесс обмена: энергия человеческой мысли обменивается с энергией Вселенной.

Это открытие поразило Таню, озарило внутренним светом ее подростковое существование, но и заставило задуматься: а стоит ли вообще об этом кому-то рассказывать? Все казалось сумасшествием и неправдоподобным, как переход от реальности к миру сновидений.

«Только время сможет расставить все на свои места…» – подумала тогда Таня. Но как же тогда достигать осуществления желания и жизненных целей? Их тоже надо придумать, чтобы движение продолжалось, как поезд, неумолимо приближающийся к цели назначения. Но если станция прибытия поезда известна, то как сорганизовать движение человеку? Должен быть какой-то маячок, освещающий путь к цели, на него и надо ориентироваться, иначе можно прийти в никуда, и каждый последующий день будет прожит зря, приближая нас к смерти. Тогда зачем терять время, которого и так почти нет? Наш жизненный путь ограничен физическим существованием, а дальше…

«Дальше – тишина… – продолжил голос, – небытие, черная яма ночи…»

Мысли снова заметались, а диалог с самой собой так и не приводил к чему-то определенному.

«А что, если правда состоит в том, что нет абсолютной правды, и не нужно терять время на доказательства? Невозможно ничего узнать, не пытаясь ничего сделать…» – Таня посмотрела на часы: уже давно перевалило за полночь; закрыв занавеску, легла, прислушиваясь к себе, но тотчас уснула, провалившись в собственное небытие, в параллельную реальность, в мир снов. Там, в этом мире, она писала самую главную для себя книгу, которую, когда она ее напишет, – будут читать остальные. И там, в этой книге жизни она поделится знаниями, открывшимися перед ней. Ей – в ее юном возрасте – иногда казалось, что в некоторых вопросах она разбирается больше, чем люди в возрасте, потому что для них не существовало никакого другого вопроса, как необходимость выжить.