Сергей ПРОКОПЬЕВ - На службе Богу и прогрессу

Если бы я не знал, что у батюшки Александра через полгода будет юбилей – восемьдесят лет, не дал бы ему и семидесяти пяти. Невысокий, прямой в спине, седая густая борода, сочный голос, рука сильная. И весь словно гриб-боровик – плотный, крепкий.

Наша встреча, тот случай, когда всё происходит стремительно.

В воскресенье после литургии разговорился с одной из активисток нашего прихода и узнал о батюшке Александре. Чем сразу заинтересовал меня – много-много лет работал инженером, конструктором. Я, что называется, сделал стойку – мы с ним коллеги. Не откладывая в долгий ящик, звоню общему знакомому и вскоре получаю эсэмэску с номером телефона отца Александра. Набираю номер и напрашиваюсь в гости…

Омск насчитывает миллион жителей, но город маленький. С батюшкой на первых минутах разговора находим общих знакомых. Я работал в конструкторском бюро производственного объединения «Полёт» с Борисом Иосифовичем Пенцаком, отец Александр в шестидесятые годы прошлого века, будучи студентом авиатехникума, учился у него. Кроме того, я хорошо знал начальника батюшки по мирской жизни – Григория Павловича Павленко, руководителя научно-производственного объединения «Промышленная автоматика». Даже редактировал книгу его мемуаров. Книгу интересную, хорошо написанную. Павленко было что вспомнить, военным инженером участвовал в первых пусках знаменитой и по сей день непревзойдённой по ряду параметров «семёрки» – ракеты Р-7, созданной под руководством великого ракетостроителя Сергея Павловича Королёва. Ракета «Союз» и её модификации – основа пилотируемой космонавтики Советского Союза и России – созданы на основе Р-7. Служил Павленко офицером на Байконуре, а четвёртого октября 1957 года был среди тех, кто обеспечивал пуск первого советского спутника. В Бога Павленко не верил. Но как специалист по системам управления не мог не задуматься об устройстве мироздания, не мог безоговорочно согласиться с выводами материалистов: всё вокруг течёт само по себе. Планеты волей случая спеклись из вселенской пыли и закрутились вокруг Солнца.

А жизнь на земле завелась ни больше, ни меньше, как от сырости. Григорий Павлович, мысля категориями теории управления, говорил, что Великий координатор, управляющий вселенским процессом, конечно, должен быть.

Нашли общих знакомых с батюшкой Александром и в церковной среде.

– Любопытствуете, – спросил батюшка, – как ваш коллега по инженерии дошёл до жизни иерейской?

Конечно, любопытствую.

– Родители приехали в Сибирь из Белоруссии в 1928 году, – начал удовлетворять моё любопытство батюшка. – Тогда тоже было переселение из центральных областей в Сибирь. С организацией колхоза отца выбрали председателем. А потом начали укорять, иконы дома держит. У нас была в одной комнате в красном углу Божья Матерь «Владимирская», в другой – первоверховные апостолы Пётр и Павел. Снимать образа отец не стал, сложил с себя полномочия председателя и перешёл в машинно-тракторную станцию, с техником умел обращаться. В 1941 году вызрел хороший урожай зерновых. Отец на комбайне работал. Когда урожай собрали, призвали его на фронт. Воевал в противотанковой артиллерии. В 1942 году летом пропал без вести под Ростовом-на-Дону, это уже после войны узнали. Всю войну мать надеялась. Отца не помню. Последним, кто видел его живым, был сосед из Красной Горки. Он в сорок втором ехал в воинском эшелоне, на станции остановились водой да углем заправиться, рядом на путях ещё один эшелон, солдаты у вагонов курят. Крикнул: кто из Омска? Отозвался мой отец. Мама одна нас пятерых поднимала. Я с восьми лет работал на каникулах в колхозе. На поливе – водовозом, на покосе – на конных граблях… Мама умерла на девяносто втором году, три года не дожила до того, как я стал иереем. Порадовалась бы, конечно… В последние годы приглашал к ней священника домой…

Мы живо беседуем с батюшкой. Технику, на которой он работал в колхозе, прекрасно представляю. Водовозка с большой деревянной бочкой, лежащей на боку. Можно сказать – бочка на колёсах. Заезжаешь прямо в реку и наливаешь воду ведром. Пока наливаешь – конь напьётся. А потом он тяжело поднимается по дороге, идущей от реки вверх по крутому склону. На конных граблях с высокими железными колёсами приходилось и мне работать. Они снабжены дырчатым металлическим сиденьем, с которого ты правишь конём, при этом время от времени дёргаешь рычаг, опускаешь на короткое время грабли, затем поднимаешь, оставляя позади себя ещё один валок пахучего сена. Луг от края и до края покрывается валками. А твоё воображение уже рисует зарод сена, который скоро возвысится в центре луга, завершит собой покосную страду.