Сергей Прокопьев: Ёксель-моксель

Приснился мне тихий ужас — будто в бане в противогазе. В то время как я такая слабая на жару, даже в моечном отделении больше пяти минут не выдерживаю — сердце как рыба об лед бьется, а тут вдруг в парной да еще в глазастом наморднике. И две девахи, тоже в противогазах, в четыре веника меня охаживают. Я из-под веников вырваться хочу — глаза на противогазный лоб от нехватки воздуха лезут — и не могу. Всей противогазной головой на выход рвусь, да нижние с верхними конечности не включаются. Лежат пластом и ни тпру, ни ну, чтобы ползти, где дышать можно.

Кое-как проснулась из этого фильма с ужасом. И что вы думаете? В комнате аммиачный угар. Бьет в нос — не продохнуть.

Кот у нас, Филимон, не домашнее животное, а зараза! «Не зараза, а инфекция!» — муж всегда поправляет. Пусть будет инфекция, а все равно — зараза. Хотя и красивый. Лапки беленькие, сам серенький и в тигровую полоску. А уж зверюга — точно как из джунглей.

Облюбовал спать у меня в ногах. Да еще не смей его задеть во сне, потревожить лохматый покой. Разъяренным тигром набрасывается и рвет мое бело тело зубами-когтями. Обнаглел в стельку. Перед противогазной баней как раз жаркий бой выдержала. Задела во сне Филю пяткой — он как вцепится зубами! Еле отбросила пинком. Агрессор лохматый еще длиннее когти выпустил, будто я ему злейший враг, а не кормящая мясом и рыбой хозяйка. На его когти схватила тапочек и с одного удара приземлила зверюгу на пол. Удрал от воспитания! А я провалилась в сон с угарной баней.

Филимон, в отместку за бесцеремонное обращение, устроил мне аммиачный запах. Проснулась я и давай искать, где свершил грязное дело. Как юный следопыт, все углы обнюхала — везде сухо. От безрезультатных поисков перехотела спать. Ладно, думаю, посмотрю пока телевизор… Включила, а экран вспыхнул и погас. Я давай ручки крутить. Вот тут-то и почувствовала, где эта зараза акт возмездия устроил — на телевизоре, в прорези, что на задней стенке. Прямо народный мститель. Как теперь «Санту Бабару» смотреть? Запустила в него тапком, заскочил он на шкаф, рычит, глазами разбойничьими сверкает, а что толку — не работает телевизор. Надо мастера вызывать. Но стыдно… Молила, чтоб с атрофированным носом прислали…

— Двадцать лет работаю, — сказал мастер, выворачивая винты задней стенки, — такого еще не видел. Вы что, телевизор с туалетом перепутали? Или кино кому-то не понравилось?

Кот, говорю, зараза с инфекцией, холера ехидная…

— Вот уж, — обиделся мастер, — не надо с больной головы на здоровую пенять! Кошек, — говорит, — я знаю не хуже телевизоров! Это самое чистоплотное животное, в отличие от собаки и человека.

Мастер попался — кошатник, как клоун Куклачев. У него дома кошек больше, чем четверо детей. Поэтому принялся мне лекцию читать вместо ремонта.

— Вот, говорят, — отложил отвертку, — собака умнее кошки. Так это что — от ума у собак недержание? Ведь гадят на улице, где приспичит? Кошка разве позволит себе посреди дороги? Она — в укромном уголке, и обязательно зароет. А собака, этот друг человека, разве зароет? Еще и на виду у всех норовит! Мол, полюбуйтесь! И побежала довольная! Всех бы перетравил вместе с двуногими хозяевами, которые от своих собак научились. Говорят, человек — царь природы. Этот царь природу лифтов и подъездов так загадил, что на вызова скоро в противогазе придется ходить.

Хлопаю я на эту лекцию глазами, а что ему скажешь? Вдруг Филя со шкафа спрыгивает. Ну-ка, думаю, цапни этого кошачьего философа, чтоб не очень вашего брата расхваливал. Филя чужим не дает себя гладить, дичится, когти в ход пускает.

И вдруг этот хвостатый лицемер сам начал ластиться к мастеру. Ну, пай-котик, да и только. Мурлычет, о ногу трется.

— Разве такой культурный кот может нагадить? — снова завел обвинительную речь мастер.

Я сквозь землю чуть не провалилась. Мастер снял заднюю стенку.

— Фу! — сказал, — хоть противогаз надевай. Ладно, пусть проветрится, завтра зайду. Благодарите котика, так бы вообще ремонтировать не стал.

Я бы его поблагодарила!.. Развернул мастер телевизор на прежнее место и ушел. А этот зверюга, пока я на кухне крутилась, принялся зарывать содеянное. Стыдно перед мастером стало. Пахучие микросхемы — не песок, не нагребешь кучкой, Филимон начал книжками с полки, что над телевизором, забрасывать вонизм. Книга на заднюю панель кинескопа упала, и накрылся наш телевизор окончательно.