Сергей Прокопьев - Дочь царского крестника

Эта книга по тематике созвучна с другой моей книгой «Драгоценная моя Драгоценка». В последнее время довольно часто можно услышать о Русском мире, его значении, его вкладе в мировую цивилизацию. Одним из островов этого мира на протяжении нескольких десятилетий двадцатого века была Маньчжурия. Дикий, богатый край принялись заселять русские с началом постройки Китайской Восточной железной дороги. Социальные потрясения в России, связанные с отречением царя, Октябрьской революцией, Гражданской войной, коллективизацией привели к массовому притоку русского населения в северную часть Китая. Строились города, станции, сёла. Царская Россия стала Советским Союзом, а отколовшийся от неё остров под названием Маньчжурия продолжал жить прежней жизнью в двадцатые, тридцатые, сороковые годы, а в пятидесятые Китай обратил внимание на свою северную провинцию, стал вытеснять русских, вынуждая уезжать в Советский Союз, Австралию, США, Бразилию…

Как-то судьба свела меня с профессором из США Лаурой Манчестер. Для меня – Ларисой Манчестер, так как она человек православный, крещена Ларисой. Отец у неё писатель, в доме были романы Достоевского, читая их в подростковом возрасте, Лариса заинтересовалась Россией. Начала осваивать русский язык. В одну из своих поездок в Советский Союз приняла православие. И вот уже на протяжении более двадцати лет изучает Россию профессионально. Одна из её тем – русская эмиграция, в частности – харбинцы, те, кто жил в Маньчжурии. Общества харбинцев есть во многих городах России: Москве, Омске, Челябинске, Новосибирске, Владивостоке. Есть землячество в Австралии. Сегодня настоящих харбинцев, кто приехал в Советский Союз из Китая, остаётся всё меньше и меньше. Пик их активности пришёлся на девяностые годы двадцатого века. Тогда и посчастливилось мне познакомиться с ними. Если уж американский учёный проявляет интерес харбинцам, мне, русскому, сам Бог велел погрузиться в этот необычайно интересный материал, полный житейских драм и трагедий.

В круг харбинцев ввела Елена Николаевна Захарова. Она, рассказывая о своём отце, подвигла к написанию повести «Дочь царского крестника». Первой повести «харбинского цикла». А ещё Елена Николаевна поведала о юношеском чувстве своего будущего мужа к однокласснице. Это произошло у отрогов Большого Хингана на одной из крупнейших станции Китайской Восточной железной дороги – Бухэду. Влюблённые навсегда расстанутся в семнадцатилетнем возрасте, а через пятьдесят лет Елена Николаевна обнаружит в газете харбинцев заметку под рубрикой «Отзовитесь, земляки», где будет указан муж, уже покойный. Искала его та самая юношеская любовь, её фотографию муж бережно хранил всю жизнь. Елена Николаевна показала эту крохотную фотографию с трогательной подписью на обороте, показала открытку, которую когда-то давным-давно, в другой жизни, получил её муж от одноклассницы, которая пронесла свое девичье сердечное чувство через всю жизнь. Об этом говорили её письма к Елене Николаевне.

Из разговоров с Захаровой родилась повесть «Кукушкины башмачки». Обдумывая её, отправил героев за цветами и вышел на тему, благодаря которой рассказ получил новое звучание и своё название. В телефонном разговоре принялся расспрашивать Елену Николаевну о цветах Бухэду. Узнал, что в окрестностях станции росли башмачки. Елена Николаевна пояснила: в России услышала другое название цветов – венерины башмачки, они относятся к диким орхидеям. Я знал по своему детству эти ни с чем несравнимые цветы, но в моей памяти они – кукушкины башмачки. Начал расспрашивать у друзей, с кем рос в Красноярском крае, ходил в один лес. Но внятного ответа не получил. Мне говорили, что кукушкины слёзки мы собирали, кукушкины башмачки – нет. В какой-то момент решил: в памяти что-то сместилось, ведь за этими цветами в лес детства не ходил лет сорок. Оказалось – вовсе нет. Великое дело интернет, помог прояснить спорный вопрос. Есть кукушкины башмачки! Есть!

Одна из встреч с омскими харбинцами обернулась знакомством Георгием Михайловичем Филатовым, человеком трагической судьбы и его женой – замечательной Наталией Иннокентьевной. Как водится в таких случаях, напросился на беседу… Встречались мы несколько раз, но та самая первая (длилась более восьми часов) стала определяющей в решении написать повесть-исповедь, повесть-монолог, которая получила название «Везучий из Хайлара»…

Частично о трагедии казачьего села Тыныхэ из Трёхречья, его мужское население было почти полностью расстреляно карательным отрядом, который осенью 1929 года пришёл из Советского Союза в Маньчжурию для совершения устрашающей акции против русского населения, я рассказал в повести «Драгоценная моя Драгоценка». В эту книгу включил повесть «Бабушка Пелагея из Тыныхэ», в ней ещё раз вернулся к этой страшной истории, сравнимой с трагедией деревень – белорусской Хатыни и вьетнамской Сонгми.