Таня Ли - Почти непридуманные истории для взрослых

– Нет. Просто сказать вам спасибо.

– За что?

– За то, что вы меня выудили.

– Рыбу ловить умеешь?

– Умею, чего ж тут не уметь, – сказала я.

– Так же, как плавать?

– Да ладно вам, у нас течение сильное. В прошлом-то году двое взрослых мужиков потонуло, а вы говорите.

– Мужики небось спьяну утонули. А вот тебя почему плавать не научили?

– А кто учить-то будет?

– Я могу. Тут главное не бояться воды.

– А я и не боюсь.

Он дал мне в руки удочку, и я поймала щуку. Просто повезло. У нас редко щуку можно поймать, разве что на хорошую наживку, а у него так… ерунда, черви, да и то мелкие. Николай снял рыбу с крючка и сказал:

– Ну что? По щучьему веленью, по моему хотению, вели, чтобы девочка… как тебя зовут-то хоть?

– Рая.

– Чтобы Рая из рая научилась плавать.

Однажды перед дождем я играла в поле. Но потом, услышав гром, помчалась домой. По дороге начался ливень, я вся промокла и промочила тапочки.

– Где тебя носит, Раиска, девка непутевая! Сидела бы дома, уроки учила! – накричал на меня отец, и мать что-то от себя добавила.

Я обиделась и ушла в сарай. Там и переждала короткий проливной дождь. Потом вышла на улицу и нарочно шлепала по всем лужам. Тапки и так на выброс. Незаметно добрела до конца деревни. У Николая двери и окна были закрыты. Спустилась к речке. Никого, течение стало еще сильней. Вода взбаламутилась, унося сорванные ветром ветки и коряги. Я повернулась и пошла домой сушить тапки. На следующий день опять пошла к его дому, дверь и окна снова оказались закрыты. Мальчишки сказали, что следили за ним, он три дня из дому не выходил.

Я постучалась, но он не ответил. Толкнула скрипучую дверь, она оказалась не заперта. Николай лежал на кровати в углу комнаты. На стене над кроватью висели черно-белые фотографии. Среди них больше всего было фотографий женщины с белыми волосами. Артистка, наверное. То она в шляпке, то в больших темных очках, то в купальнике, то в белом платье в черный горох. Такие платья только артистки носят.

– Здрасьте, – сказала я.

Он приоткрыл глаза, но ничего не ответил. Я подошла ближе и машинально потрогала его лоб. Так мне мама всегда делала, когда я вдруг вовремя не вставала в школу. Лоб был горячий. Я вышла из дома и прямиком побежала к тете Шуре, моей крестной.

– Теть Шур, дайте что-нибудь от жара, мамка просит.

– А кто заболел?

– Да папке плохо.

– Допился… Говорила я ему, на жаре-то не пей!

Я прибежала обратно домой к Николаю, дала ему таблетку и воды.

– Спасибо, дочка, а теперь иди, мне будет легче.

Он заснул, а я рассматривала на стене артистку. Когда я вырасту, стану похожей на нее. Встав у старого шкафа с почерневшим зеркалом, подняла наверх волосы. Вот так заколю, надену платье в горох и буду как она. Только купальники такие даже в областном центре не продаются. А я сошью.

Мы подружились с Николаем. Тайком от всех я бегала на реку и смотрела, как он ловит рыбу. Только мне больше везло. Когда он давал мне удочку и сам присаживался рядом на корточки, пристально смотря на воду, у меня замирало сердце, и я говорила себе: ну же… ловись, рыбка, большая и маленькая! Потом мы тут же у реки варили уху. Он доставал из рюкзака картофелины и лук, чистил их не торопясь, крошил в котелок и, помешивая, обычно говорил:

– Ну вот, Рая, сейчас поедим уху из рая. Ни у кого такая вкусная уха не получалась.

– А кто она? – спросила я однажды.

Он сначала не понял, о ком я говорю.

– Ну, та, артистка на фотографиях.

Он засмеялся:

– Артистка… Ну да.

– Вы ее любите?

Он ничего не ответил, помыл котелок и стал собирать удочки.

– Пойдем, а то мамка ругать будет.

Как-то мамка напекла блинов, а я завернула два и побежала к нему.

– Куда тебя понесло, бестолочь, дома бы поела!

– Нате, горячие еще, – и я положила на стол два сложенных треугольниками блина.

Он поблагодарил, один медленно съел сам, а другой мне подвинул:

– Ты тоже ешь, вкусные.

Потом мы ходили на речку, он учил меня плавать. Поначалу было страшно, особенно когда дна ногами не чувствуешь. Я начинала барахтаться и захлебываться, но Николай протягивал мне руку, я хваталась за нее – и страх отступал. Тем летом, в августе, мы переплыли реку на другой берег.

– Ты молодец! – говорил он. – Ты смелая и сильная.

Мне никто таких слов никогда не говорил. Я не знала тогда, что соседские пацаны следили уже не только за ним, а за нами. Они видели, как я бегала к его дому, как мы ходили вместе к реке, как сидели под дубом в поле.