Сергей Терешенков - Э-балты. Рассказы из Латвии, Литвы и Эстонии

Она устремлялась все выше и уже заметно выделялась на фоне окрестных деревьев. Осенью те лишались своей лиственной мишуры и мертвенно серели зиму напролет, а она надевала снежную шубу и, посверкивая, ждала весны. Однажды мимо проходили темный и светлый господин. Они, еле шевеля губами, разговаривали и глубоко кутались в пальто, и вдруг светлый господин остановился, показал на нее и, придерживая цилиндр, продекламировал:

– Ein Fichtenbaum steht einsam

Im Norden auf kahler Höh’… 21 21 На севере диком стоит одиноко / На голой вершине сосна… – из стихотворения Г. Гейне «Ein Fichtenbaum steht einsam…» ( нем ., пер. М. Ю. Лермонтова).

Они молча полюбовались ею и проскрипели дальше.

Известной она стала благодаря живописцу с сосновой фамилией. Он часто укрывался в ее тени и, выставив мольберт, рисовал раскрывавшийся пейзаж. Ей нравились его картины, и она благодарно покачивалась на ветру. От ствола уже поползли первые, не обломанные до срока на растопку ветви, от которых вниз, накреняя ее всю, к дороге свисали роскошные колючие лапы. В другие дни художник делал карандашные наброски: тогда он приникал к ней спиной – и белый лист бумаги вмиг становился живым. Бывало, что от зноя и воздуха художник ронял карандаш, и она бережно хранила его сон. Как-то он расположился по другую сторону тропинки. От любопытства она пыталась подняться на цыпочки корней и наконец рассмотрела, что он писал ее. Она вскинула крону, чтобы в лучах солнца казаться еще более величественной. Прохожие ей донесли, что теперь ее масляная копия украшает далекий музей.

Следующий век она вспоминать не хотела: слишком много смолы за растерзанные судьбы ей довелось пролить. Она чудом уцелела в продвижении войск с запада и в наступлении с востока, провожала обозы грязных мужчин и женщин с отрешенными взглядами и плачущими детьми, которые больше никогда не вернулись, и долго не верила, что спонтанный праздник много лет спустя, когда ее, взявшись за руки, обнимали пассажиры тормозивших у знака машин, снова не оборвется.

Она вздохнула всеми иголками. Вечность тяжко давила на сердцевину.

– А давайте сочинять сказку, – предложил Римас.

– Точно! Сказку, сказку, сказку! – завопил весь круг.

– Тогда одному из нас надо выйти. Тяните! – Римас выставил вперед сложенную лодочкой руку с ровным рядом спичечных головок.

Переломанная спичка досталась Тому. Он нехотя поднялся.

– Теперь слушайте! – еле сдерживаясь, прошептал Римас, когда Том захлопнул за собой дверь. – Том сам все придумает. Наша задача – говорить «да», когда вопрос оканчивается на гласную, и «нет», когда на согласную. Понятно? – Римас выждал паузу и рассмеялся: – Десять минут бурно обсуждаем сюжет.

В огромной таинственной комнате мерцающие свечи выхватывали лишь смутные очертания предметов. Жигис равнодушно скользил взглядом по серванту, старинной машинке Зингера, валявшейся в углу венецианской маске. Он исподтишка искал Эглите и облегченно выдохнул, когда обнаружил ее потупившейся. Он любовался ее вьющимися каштановыми волосами и думал, что они одни в этой комнате и этом мире.

– Том, мы готовы! – крикнул Римас. Том вернулся и с подозрением поглядел на круг. – Ох, и витиеватая у нас сказка получилась! Задавай только те вопросы, на которые можно ответить «да» иди «нет».

Игра началась.

– Действие сказки происходит в лесу?

– Да!

– Главный герой сказки – волк?

– Нет!

– Медведь?

– Нет!

– Может, она о ежике?

– Да!

– Ежике в тумане?

– Да! Нет? Да-да, да! – понеслось со всех сторон

– Так нет или да?

– Да!

– Очень оригинально…

– Да!

– Что да?.. Ладно, ежик куда-то идет?

– Нет!

– Он стоит?

– Нет!

– Сидит?

– Тоже нет!

– Лежит в постели?

– Да!

– Значит, он болен?

– Нет!

– Он спит?

– Нет!

– Он, что, хочет секса?

– Да, да, да!

– Интересно. Он ждет ежиху?

– Нет!

– Лису?

– Нет!

– Морскую свинку?

– Нет!

– Ну, не знаю, барашка, что ли?

– Да! Барашка, барашка!

– Ну вы и извращенцы! То есть барашек трахнул ежика?

– Да! Дальше! – заливался круг.

Жигис густо покраснел и перестал следить за сюжетом. К своему удовольствию, он заметил, что Эглите тоже оставила игру и увлеченно наблюдала огонь. Он осторожно приблизился к ней, тихо провел тыльной стороной ладони по щеке, подбородку и, споткнувшись о шею, остановился.

Римас больно щелкнул Жигиса по носу:

– Эй, ты тут? Ты согласен?