Ярослав Полуэктов - DUализмус. Корни солодки

– Любопытно, да… выражения эти, скорость жизни иная. И гвозди мне бы лишние тоже не помешали в строительстве. Прямо за гвоздями? Странная цель. В России нынче нет гвоздей?

– Таких нет! – подтвердил Пушкин, будто знал о гвоздях всё, и отвлёкшись от ухаживания за Лефтинкиными ручками. – Кованых да ржавых сейчас не выпускают. Разве что для разных буржуазных причуд красят под ржавчину. Даже краску такую специальную придумали, которая железо ест.

– Коррозионный раствор, – говорит умнющий Чен Джу.

– А есть ещё синие гвозди. – Это умничает Пушкин.

– Ни hеррра себе! – голосом Миши Гэ. И заулыбался сэр. – Миша эту книжку читал и хочет снять с неё многосерийное кино.

– ???!!!

– А покрасил их кто? – спросила Лефтина.

– Из золота они, – бросил всезнайка Пушкин. И нелегально сморкнулся.

– Интересненько, – продолжила Алефтина, – кому нужно голубое золото? Жёлтое-то оно красивше будет… Души притягивает… Бандиты его любят. А так и не понять.

– Алефтина, не встревай, а! – буркнул Чен, – не хватало ещё, чтобы про наши гвозди в том веке знали.

Никто не понял про связь гвоздей и синего золота. Ну и, слава богу! Притча о славе. Пахнуло недорогим одеко… детективом. Вся мисс Марпл в одном томе.

– Как-то даже не задумывался, хоть и ездил на бричках неоднократно… и рессоры давил не один раз, – сказал задумчиво Чехов. – Судьёй? …Не пробовал этой профессии. Я всё как-то больше по диагностике. По журналистике могу, пишу помаленьку разное… Читает народец крамолу. Удивительный у нас читатель: зубы ему лечить некогда, в дырки вставляет сигареты, чтоб красоту с пользой совместить, в эмаль всверливает брильянты… Вот берём Канделаку, красотка та ещё, а как узнал… и как теперь целовать к примеру, доведись… Брильянт, блядь! Облизывать! «Канделябр» вот хочу ей подарить… для намёка.

– Чего? – Это возмутился Чен. Он обожает Тину. Но, у него самого нет в интерьере канделябра.

– Фамилию такую! А… кстати, у вас тут есть пианино или флейта?

– Ах ты жульё!

Чего хотел Чехов от пианино никто не понял, тем более слушать его неизвестные музыкальные пародии. Может, хотел он сыграть романтический текст на клавишах фортопроводных струй и опередить задним числом Блока?

– Думайте, да, – перебивает Чехова Чен Джу. – Пианины тут никакой нет, и за ним не пошлём, а моё слово – портландцемент эм 900.

– Не 250? Армяне говорят, что и эм 100 хватит… – вмешивается снова Чехов.

– Вы что, белены объелись? У вас же ТАМ сейсмика! Но, вот, извините, я возвращаю нас к нашим баранам, дас-с. Вот как же так получается, уважаемый Антон Павлович? Дорогой! Я прямой человек, я ценю ваше и своё время и, уважая Вас, юлить и подмыливать не буду. Вы, ч-чёрт Вас дери, даёте пятьдесят пять процентов под доверие, приносите какие-то результаты анализа. Про свою мочу и её обильное истечение я знаю получше вашего, простите за пронзительность правды. Я просил совершенно другого. Заберите пробирку с собой: зачем вы её вообще с собой таскаете? Коллекцию составляете от знаменитых людей? Я ещё не знаменит и не знаю, буду ли когда-нибудь знаменитым… ха… и любимым. (Л-ов, листнув страницу, усмехнулся смешливым смехом. Он, пока жив, и дай ему Бог ещё страдать за свою веру, любит листать крамолу).

Пушкин зачем-то поискал в портфеле потерянный на днях пистолет. Пистолет, однако же, нашелся в боковом кармашке средь мокрых салфеток с пьянки месячной давности. Он слегка пованивал краснопротухшей икрой, сиял чёрными выржавлинами и, вдобавок, оказался незаряженным и вообще игрушечным, тем более из прессованой фанеры. – Та-ак! Куда же я пульки дел? Последнюю потратил на… Ах, забыл. Ну как же! А предпоследнюю? А, у меня же счёт за расстреляные зеркала в Ермоловке… Не оплачен… Отпустили под честное слово… Виноват и слова не сдержал. Сдержу позже. Может быть. Так все стараются нынче.

– И у меня должок, – присоединился Чехов, отвлекая внимание Чена от пробирки, – но махонький. Вы в какое стрельнули, неужто в то самое, что в гардеробе, ещё до начала первого бала? Я ведь туда – за зеркальце – рулончик туалетной бумаги засунул, чтобы на обратном пути забрать… А оно – после вас-то – возьми да выпади. Всё в осколках – не употребить… Вот так совпаденьице! Пули у вас деревянные или резиновые? Из свинца? Или под букву «U» для рогатки. Да ну вас вообще. Так не бывает. Такими машиниста поезда не подстрелить.

– Нет, я в кадрили, через плечо, метил в…, а попал в… да вы знаете! Зачем мне ваши спектакли!