Артём Волчий - «Не наше дело»

Не успел я заткнуть уши, да и не собирался, мне было проще и привычнее выслушать бред, чем совершать какое-то неординарное действие, чтобы его избежать. А он мог быть отнесен к чему угодно – может, Тесаку срок увеличили, а может у нас, наконец, закрыли ни разу не лживый CNN в ответ на разумное, рациональное со всех позиций (кроме, разумеется, ватной ультрапатриотской; но надо помнить, что все равно Низший Колледж толерантен ко всем взглядам) закрытие за бугром вещания пропагандистского (лучше даже так – «пропагандонского»! ) Russia Today. Уж в этом плане-то я, безусловно, терпила. Даже если с иронией высмею наигранное популистское негодование девчонки, все равно буду терпилой – не терпила бы тут достал пистолет и… и… ну как минимум прострелил бы экраны ее многочисленных гаджетов, в ленты которых так часто льется поток отвращения ко всему своему и фанатизма от всего чужого.

Терпила, терпила, терпила. Ну-с, это до поры, до времени.

Немножко даже грустный стал я, хотя такое повторялось из разу в раз – правда, не по моей метафизической вине, хотя черт его знает (и даже он вряд ли знает), может, и тогда во все разы виноват был я. Надеюсь, что нет.

В общем, свыкшись с вырванным для себя потом и кровью званием «терпилы», я побрел куда-то, куда несла меня пустотная волна образовательного быта.

Зачем-то, последние года полтора кони времени мотают меня по самым разным маршрутам. Возможно, это эдакий способ насытить различными физическими пространствами возникшую внутри пропасть, где раньше помещались красивыми, гигантскими, подобными стихам громады слов «Школа», «Дружба», и так далее. Когда всё, подобно Цюррбиксовому аду, обрушилось, – то есть столь же абсурдно, словно б этого никогда и не было, – эти слова какой-то художник, привыкший рисовать посредством компьютера, масштабирующим инструментом сжал до малюсеньких надписей по углам бесконечного окна жизни. С открытой форточкой.

Хотя сейчас скорей «экрана жизни», с доступом, открытым лишь для мнимого хозяина этого экрана и для того, кто вечно лезет в его форточку. Теперь этот «кто-то», наверное, лезет сквозь корзину, когда-то намеренно удаленный; обходной путь.

Если в случае со школой ты как будто б заранее, хоть еще ничего не соображая, но все ж таки с некоторым осознанием, подписываешь почти добровольный контракт на определенный срок, и ее конец вполне логичен, то вот с дружбой-то должно быть как-то иначе.

«Должно быть». Клятiй маленький консерватор! Никому ничто и ничего не должно!

Ведь люди привыкли жить в системах. Потому очень многие имеют строго системный подход к «дружбе», «любви» и прочему и прочему. Заключают контракты: та «дружба» мне на год, та – на три месяца, эта – на три года, эта – на шесть, эта – на двенадцать, а вон ту девушку надо полюбить тридцать минут. Не больше, иначе придется переплачивать. Иными словами, на кой-то хуй изобретенными системами-шлюхами людишки насилуют слова, которые так любят олицетворять святыми.

Впрочем, кони мысли уже и сознание мое уносили в какие-то другие степи, и пока я в них не застрял, и не осквернил самоповторением и без того переполненную рассуждениями книгу, спрыгну с брички.

Вот в пространстве физическом кони знают, или, скорей, чувствуют грани дозволенного. И даже близко к границе с разными Монголо-Татариями меня пока еще не подбрасывали! Хотя загран я на кой-то черт сделал, думал, к другу буду в Эстонию ездить, он там учится. Но словно б не границу между странами он пересек, а границу, разделяющую «жизнь» и «нежизнь».

Но и чего я ожидал, если даже переезд друзей из твоей школы во взрослейшую жизнь получений высших спорообразований для них обрывает большинство связей с тобой? Я не раз распишу это самыми разными красками, как существующими, так и какими-то новыми – но недавно один человек лучше всех прочих охарактеризовал этот парад идиотии одним словом: «секта». Лучше не скажешь. Тем более, когда чрево заграницы попереваривает тебя в своих свободках, речи об особых сношениях со своим прошлом и вовсе быть не может.

Были у меня друзья – Платон, Николай. Еще из касты «чуть менее друзей», так сказать, Артур, Назар (они на выпуск младше меня, но спустя год дали и о себе знать метафизическому Тартару); пара подруг, среди которых – Ева, Александра о них чуть позже. Плюс к этому – те люди, которых я встретил уже в самом вузе, и дело не в том, что сей вуз – гуманитарная колыбель вопящей интеллигенции, в других происходит примерно то же самое, но с другими диагнозами, – у всех прослеживается одна и та же тенденция.