Рами Крупник - Собаки и олигархи

Мне пришлось снова приехать в Беэр Шеву, чтобы обсудить с Сарой, за что она может получить деньги. Предоставление каких-либо услуг сразу отпало – экономикой Сара занималась только в магазинчике Изи, ее незаконченное среднее образование не позволяло ей выставить счет ни за какие услуги. Сара спросила, может ли она получить деньги за продажу квартиры в Молдавии – я скептически напомнил ей, что квартиры в Молдавии у нее не было. «Была, была!» – ответила мне Сара. «И я продала ее совсем недавно, как раз за сто пятьдесят шесть тысяч долларов». Я решил с ней не спорить и не выяснять, каким образом она продала квартиру, не выезжая из Израиля, и что за квартира в Бельцах стоит таких денег.

Через десять дней в московском офисе олигарха в одной из башен недостроенного Москва-Сити мне вручили запечатанный бумажный пакет с деньгами. Водителя мне не выделили, и я вызвал машину по телефону. С зажатым под мышкой увесистым пакетом, стараясь не оглядываться по сторонам на каждом шагу, я прошел двести метров мимо «Афимолла» к «Новотелю», где меня ожидало такси. В гостинице я всю вторую половину дня не выходил из номера, время от времени поглядывая на сверкающую огнями и манящую Москву за окном, и только на следующий день утром вызвал машину, чтобы поехать в банк, где меня уже ждал то ли родственник, то ли знакомый Сары, специально приехавший из Молдовы. По предварительной договоренности за комиссию в один процент банк принял наличные деньги и открыл счет на имя родственника Сары. Открыв счет в банке и наконец избавившись от наличных, я почувствовал огромное облегчение: я снял с себя ответственность за возврат денег – мне казалось, что теперь мне предстояло выполнить лишь адвокатские задачи.

На следующей неделе я явился домой к Саре. Рассказывая про свои московские приключения, я чувствовал себя победителем системы. Сара гордо помахала у меня перед носом новым паспортом, а потом с заметными душевными усилиями отсчитала в счет моего гонорара и расходов пачку зеленых из шкафа в спальне. Когда речь зашла о Швейцарии, я сказал Саре, что для открытия счета ей нужно лишь подписать формы, которые я заверю, все остальное я сделаю сам. С видимым огорчением Сара спросила меня, зачем ей тогда понадобилось заказывать загранпаспорт. Я стал объяснять, что без паспорта счет не откроют, но Сара не хотела и слушать. И только тут я осознал, что в Швейцарию мне придется отправиться вместе с ней.

Недели две у нас с Сарой ушло на то, чтобы согласовать рейс, – она долго выбирала для нас самые дешевые билеты, задействовав сразу нескольких турагентов. Затем, к своему глубокому удивлению, я узнал, что Сара заказала для нас номер на двоих в одной из самых дешевых гостиниц Цюриха. Я выразил свое возмущение и категорически отказался делить с ней номер. Сара стала оправдываться: она, мол, специально попросила для нас отдельные кровати. Я был непреклонен и предложил ей поехать в Цюрих одной. Сказав, что я «таки ее разоряю», Сара при мне позвонила своему турагенту и попросила заказать нам отдельные номера.

В аэропорту Бен Гурион мы встретились с Сарой за три часа до рейса. Досмотр мы проходили долго – она очень серьезно отвечала на все вопросы службы безопасности: наморщив лоб, вспоминала, нет ли у нее с собой в ручной клади режущих или колющих приборов; возмущалась («ну как можно?»), когда ее спросили, кто помогал упаковывать ее чемодан; убеждала, что она не везет с собой ни для кого подарков и передач, ведь она никого в Швейцарии не знает; объясняла, что чемодан никто не открывал, хоть он и ехал в аэропорт в багажном отделении микроавтобуса. Я слушал все эти сверхподробные объяснения и боялся одного вопроса: зачем она едет в Швейцарию? Но когда этот вопрос все-таки прозвучал, Сара проявила неожиданную находчивость: «Вот, еду с племянником к родственникам».

Позже Сару все-таки тормознули на досмотре, когда рентгеновский аппарат высветил в ее сумочке среднего размера ножницы, отнюдь не маникюрные, и перочинный нож. Сара стала причитать: «Ой, да разве это острое? Ну, конечно, взяла ножик на всякий случай, колбасу резать», – но сотрудники аэропорта слушали ее с каменными лицами. После долгих препираний – все это время я старался делать вид, что мы не вместе, – Сара, уже осознав, что ножницы и нож придется оставить, долго расспрашивала девушку-пограничницу, где она сможет забрать свои вещи по возвращении.

Потом были покупки в дьюти-фри – Сара долго восторгалась низкими ценами, набрала полную тележку всякого барахла и только у кассы осознала, что цены указаны в долларах, а не в шекелях. С возмущением отказавшись от всего набранного, Сара решила оставить шесть бутылок виски («две по цене одной!») и очень огорчилась, когда узнала, что обратно в Израиль разрешено ввозить только один литр виски и две бутылки вина. Я сжалился над пожилой женщиной и, поймав полную то ли сострадания, то ли брезгливости улыбку продавщицы, сказал, что провезу для Сары вторую бутылку.