Ирина Буторина - Кавказский роман. Часть II. Восхождение

Школу молодого бойца Гейдар проходил под городом Горьким. Военный городок стоял на берегу Волги, и вид широченной реки просто потряс Гейдара. Узкие, мелководные, но бурные реки Кавказа мало походили на Волгу – спокойную и величественную. Однако любоваться красотами великой русской реки в учебке времени не было. Многие его сверстники мучительно вживались в солдатскую жизнь, а Гейдар переносил всё легко. Не раз вспоминал он отца, приучившего его к турнику и пешим переходам. Не было у него и проблем с дедами, так досаждавшими большинству из новобранцев. Не то чтобы их не было совсем, но и те, что появлялись, разрешились быстро и без последствий.

Спокойная сдержанность Гейдара, его подчёркнутая независимость от чужого мнения, безусловно, раздражали дедов, но все эти качества не оставляли сомнений, что с этим новобранцем известные штуки типа: постирать носки ротному, продуть макароны, почистить зубной щёткой полы в казарме – не пройдут. Как-то самый зловредный из дедов, кривозубый крепыш из-под Чернигова, ефрейтор Капшук придумал способ проверить Абрека (так он окрестил Гейдара) на вшивость. Однажды после отбоя, уже успев задремать, Гейдар проснулся от того, что кто-то грубо стащил с него одеяло.

– А ну, вставай, абрек!

Гейдар вскочил, не понимая, что происходит.

– Чего разлёгся? Не чуешь, что твой ротный срать хочет?

– Я здесь причём? – спросил Гейдар, начиная понимать, что пришёл его черёд посвящения в новобранцы.

– При том, что твой черёд везти меня в сортир!

– Как это «везти»?

– А так! – И дед недолго думая вскочил на спину сидящего на краю кровати Гейдара и, набросив ему на шею скрученное полотенце, которое, по всей видимости, должно было изображать сбрую, заорал: – Вези, джигит, а то худо будет!

Странная, никогда ранее не испытанная ярость охватила Гейдара. Вскочив на ноги, не замечая сдавливавшего горло полотенца, он со всего маха ударил седока о железную спинку железных нар, и, когда тот, свалившись, поднялся и хотел наброситься опять, Гейдар тихо, но так, что услыхала вся казарма, сказал:

– Ещё раз полезешь – зарэжу!

Налившиеся кровью глаза, заходившие на скулах злые желваки, рука, инстинктивно потянувшаяся к несуществующему кинжалу, – всё говорило о том, что этот новобранец не шутит и следующему обидчику не поздоровится.

– Абрек, ты псих, оказывается, надо было сразу сказать, – процедил сквозь зубы посрамлённый дед, после чего разбуженная казарма опять уснула.

Больше к Гейдару никто не лез. Он и сам удивлялся, откуда у него вылетело это «зарэжу»? Никогда раньше ему не приходилось произносить эту чисто кавказскую угрозу, да и, с детства много общаясь с русскими, говорил почти без акцента. «Вот ведь голос крови», – подумал он, засыпая, и дал себе слово, что после армии обязательно постарается побольше узнать о своём роде.

Как ни тяжела была учебка, но и она прошла. Сразу после присяги, когда пришла пора определяться с местом службы, на построении капитан отдал приказ:

– Певцы, танцоры и прочая самодеятельность, шаг вперёд!

Вместе с немногими новобранцами Гейдар сделал шаг вперёд, не отдавая себе отчёта в том, что это был шаг в самую светлую полосу его жизни.

– Вы поступаете в распоряжение капитана Хоменко. Шагом марш к машине! – прозвучала чёткая команда, и солдаты – потенциальные артисты двинулись за шедшим впереди капитаном.

Машиной их доставили в Горький в Дом культуры Советской армии, где уже собралось как минимум человек двести солдат со всего военного округа.

– Небось, начальство едет, надо концерт готовить, – шепнул весёлый, разбитной парень, сидевший рядом с Гейдаром.

– Бери выше, сейчас будут в армейский музыкальный взвод отбирать. Мне браток говорил, что служба там лафа, – отозвался кто-то сзади, – вот я и назвался, кому халявы неохота?

– Да нет, это, наверное, запевал для строя будут готовить, надо же уметь в строе петь, а то вы, салаги, воете, как будто вас за одно место тянут, – авторитетно заявил уже знакомый Гейдару ефрейтор Капшук.

– Вас-то, дедов, зачем учить, у вас ведь дембель скоро? – удивился сосед Гейдара.

– Это, понятно, для того, чтобы за оставшиеся до дембеля дни салаг погонять, чтобы песню не портили. Я вас, салаги, научу музыку любить!

– Мне кажется, это агитбригаду собирают, чтобы потом по колхозам в страду ездить и народ развлекать. Были у нас такие в институте. Вот уж где мы с деревенскими девчонками попели так попели, – мечтательно произнёс один из новобранцев.