Юлия Лим - Список

– Я вернусь через час. Поскольку вы оба отбросы, я закрою вас на ключ. – Она встряхивает перед нашими лицами связку ключей. – Чтоб к моему приходу все блестело.

– Вот же стерва, – говорю я, берясь за тряпку.

– Согласен. Кто в своем уме запирает учеников? А вдруг мы тут групповуху устроим?

– Идиот. Групповуха из двух человек не получится. – Я начинаю мыть доску.

Инна Игнатьевна словно специально всю расписала ее мелом. Я тянусь к самому верху, вставая на цыпочки.

– Блин. – На моей черной водолазке белые разводы.

– Ниче, отстирается. Хошь, помогу? – Леха протягивает ко мне руки, но я уворачиваюсь, настороженно глядя на него. – Тебе же вроде девочки нравятся, чего стесняешься-то?

– Мне не нравятся девочки. – Я кидаю в него тряпку.

Она падает на кроссовку Лехи. Напряженную тишину разгоняет сначала его смех, а потом и мой. Мы смеемся до слез, глядя друг на друга.

– А ты вроде нормальная, – говорит Леха. – Давай закончим, и я вскрою замок. Че сидеть взаперти?

Я киваю. Мы отмываем кабинет меньше чем за полчаса. Леха извлекает из кармана черных джинсов отмычку.

– Бинго. – Замок с легким щелчком открывается.

– Обычно говорят «вуаля», – поправляю я Леху, надевая рюкзак.

– Да пофиг, Долохова. Люди много че говорят, сама знаешь. – Он направляется к лестнице и перепрыгивает через перила.

Когда я спускаюсь, его уже не видно. Чтобы вот так летать по лестнице, нужны сильные руки и ноги. Мне немного завидно, что я так не могу. Оказывается, у Лехи есть человечная сторона. Пусть при всем классе он выпендривается и смеется надо мной, на самом деле он не так плох.

№ 2. Вера Степанова

Уязвимость: лживый образ

ВЕРДИКТ: вне списка / в списке

№ 3. Павел Лобанов

Уязвимость: популярность

ВЕРДИКТ: вне списка / в списке

Я иду по коридору. Из ниоткуда передо мной появляется незнакомый парень.

– Это же ты, да? – Он показывает экран смартфона с видео. Крики Веры, мое злое лицо, треск кофты и мой тряпичный лифчик.

Я хватаю телефон и сжимаю его со всей силы.

– Эй, ты че творишь? – Парень пытается вернуть его. – Лучше отдай. Знаешь, сколько сейчас одиннадцатый айфон стоит?

– Не дороже человеческой чести, – огрызаюсь я, возвращая телефон. – Не смотри это видео.

Я прибавляю шаг и захожу в класс. Одноклассники всегда шумят, поэтому трудно понять, обсуждают они видео со мной или что-то другое.

– Козел. – Я подхожу к Паше и бью его по щеке.

Все смотрят на нас, а во мне кипит ярость. Я не могу закрыть глаза на его выходку.

– Какого черта твой пранк делает в интернете? – говорю я, задыхаясь от волнения.

– Долохова, ты в каком веке застряла? – Паша удивленно смотрит на меня. – Сейчас все свои видосы на YouTube заливают.

– Удали, – требую я. Тело трясет. Еще немного – и у меня случится нервный срыв. Кто тогда позаботится о бабушке?

Вдруг мою щеку обжигает от удара. Я моргаю и вижу Веру. Она дует на покрасневшую ладонь. Моя щека горит, будто к ней приложили лист крапивы.

– Не смей трогать Пашку. – Вера толкает меня в грудь. – Еще раз к нему пристанешь, и я позабочусь о том, чтобы о твоей ориентации узнала вся страна! Тогда тебе по-настоящему не поздоровится.

Моя нижняя губа дрожит от гнева, обиды и бессилия. Я выбегаю из класса и сбегаю по лестнице. Дыши: глубокий вдо-ох, вы-ыдох. Я выхожу в школьный двор, где меня никто не увидит, и сажусь на землю, прижимаясь спиной к стене.

Руки дрожат. Я сцепляю их в замок, закрываю глаза и считаю до десяти.

Почему меня снова травят? Почему кто-то лезет в мою жизнь? Я вспоминаю Анжелу: ее светлые глаза, широкую улыбку и дружелюбный смех. Почему я не заметила, когда моя подруга превратилась в жертву стереотипов? За что она так со мной поступила? Мы дружили восемь лет, с первого класса. Это почти вся жизнь…

Видимо, я та самая жертва маньяков и насильников, о которой пишут статьи. Есть такое понятие «виктимность», когда человек ведет себя как жертва, позволяет над собой издеваться и «провоцирует» травлю. Но я ведь даю одноклассникам отпор, разве нет? Чтобы понять тех, кто травит других, нужно самому участвовать в буллинге. Я не хочу быть частью толпы, потому что она задушит мою индивидуальность.

– Эй! – Я вздрагиваю от знакомого голоса.

Увидев Леху, облегченно выдыхаю.

– Как ты? – спрашивает он, присаживаясь рядом.

От него пахнет перегаром. Вот кому по-настоящему плевать на общественное мнение. Почему я не могу так же забить на все?