Эля Джикирба - Лиловый рай. Роман. Том второй

– Это противно?

Джанни промолчал. Что за глупый вопрос! Так говорить о Майкле!

– Понял, – усмехнулся Стив. – У него есть дев… нет, по-другому спрошу. Какой он ориентации?

– Нормальной. И девушка вроде есть, если ему верить. Дело в том, что в Италии Вишня предложил ему взять на весь период поездки красивую девушку для сопровождения. Самую лучшую предлагал, на выбор, но он отказался. У меня, говорит, есть уже на примете девушка, поэтому я не буду встречаться ни с кем больше одного раза. Но подробностей о ней сообщать не стал. Он вообще не из болтливых.

– Образование есть?

– О да! Весьма приличное! Отличный английский, очень недурной испанский, и по-итальянски может изъясняться, правда, ему не хватает практики. Хорошо знает мировую историю и литературу, реально хорошо, я был удивлён, такие знания можно получить лишь в престижном колледже или частным образом. Так что загадок много. Но это временно, ты же понимаешь. Парни раскопают о нём всё, до самых мелочей.

– Пусть копают, хотя, я думаю, он сам о себе всё расскажет. Мне точно расскажет.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Странный вопрос, Джан. Поселить его в достойные условия – первым делом. Кстати, почему он так плохо одет? Ты что, не мог купить ему приличную одежду?

– Он не позволил. И за гостиницу сам платил.

– У него есть деньги?

– Немного. Тысяч тридцать, как мне сообщили.

– Неплохо для малолетнего бродяги, ты не находишь?

– Я же говорю – мы работаем.

Пока Стив и Джанни выясняли отношения, Майкл, кусая губы, сворачивал из собственной простыни и наволочек верёвку, чтобы спуститься из окна второго этажа вниз, на невидимую с фасадной стороны боковую часть зелёной лужайки.

– Беги, пока не поздно, Мигелито. «Беги, Лола, беги», – пробормотал он, вспомнив мимоходом, как ценила Джейн европейское кино, которое ему поначалу казалось скучным и удивляло вниманием к экзистенциальным деталям.

Он быстро собрал вещи, сбегал в ванную за зубной щёткой, упаковал всё в свой старый рюкзак и перекинул импровизированную верёвку через подоконник открытого окна.

Зацепиться на боковой стене дома было совершенно не за что, но Майкла это не смущало. Надо как-нибудь добраться до уровня первого этажа, а там он просто спрыгнет на землю и даст дёру из этой чёртовой клоаки.

Он уже хотел забраться на подоконник, как метрах в тридцати от дома, прямо у кромки леса, увидел Вишню.

На обычно улыбчивом лице телохранителя на этот раз не было и следа веселья, лишь медленно двигалась пережёвывающая жвачку челюсть. Это движение было единственным, что напоминало о том, что на лужайке стоит живой человек, а не статуя, и Майкл отчётливо понял, что у него нет ни малейших шансов сбежать и из этого дома, и от этих людей.

– А не пошёл бы ты в жопу, – прошептал он и показал Вишне выставленный в неприличном жесте безымянный палец.

Вишня на брошенный им вызов никак не отреагировал.

– Ты влип, Мигелито, по полной программе, – прошептал Майкл, продолжая рассматривать Вишню. – Кончай рыпаться, это даже не смешно.

С этими словами он подтянул внутрь комнаты верёвку, не торопясь развязал все узлы и так же неторопливо опять застелил постель. Затем разобрал сложенные в рюкзак вещи, сам рюкзак спрятал в нижний ящик длинного светлого комода, взял наушники, врубил музыку и прямо в обуви улёгся на покрывало с геометрическим абстрактным рисунком, которым была застелена его кровать.

– В твоей жизни наступил новый этап, Мигелито, – обратился он к себе. – И куда он тебя заведёт, даже мамита не смогла бы угадать. Лишь спросила бы с укоризной: «Эх, Мигелито, и как же ты дошёл до такой жизни?»

«До какой жизни?» – спросил бы я.

«А вот до такой, непонятной, – сказала бы она. – Я-то думала, ты будешь президентом, а тебя люди считают вещью. Берут, когда захотят, когда не захотят – отдают».

«Никто ещё меня добровольно не отдал, – возразил бы я. – Ну, кроме Панчито, но он как раз не в счёт».

«Почему не в счёт?» – спросила бы она.

«Он меня ненавидел», – сказал бы я.

Воображаемый диалог с Тереситой в итоге не удовлетворил его, потому что Майкл не нашёл в нём ответов.

И вообще, не стоило вспоминать мамиту.

«Поздравляю тебя, Мигелито, – мысленно резюмировал он. – Сегодня у тебя появился хозяин. И раб здесь не он. Раб здесь – ты!»

Сразу захотелось плакать, но Майкл сдержался, только громче включил музыку, чтобы заглушить возникшее против воли и, как назло, не желавшее исчезать разочарование.