Сергей Прокопьев - Иго во благо

Свадебные напасти на этом не закончились. У мамы приступ стенокардии. Наши перепугались, вызвали «скорую». Её нет и нет. Снова позвонили. Родной мой брат Олег, ему только-только восемнадцать исполнилось, побежал ловить «скорую» на Герцена. В это время «скорая» подъезжает с другой стороны нашей улицы. Маме ставят укол и уезжают.

Олег этого не знает, ещё раз позвонил из автомата: сколько можно ждать, человек умирает. Направили вторую «скорую», подъехала, ей говорят: всё нормально, машина пять минут назад была. «Скорая» начинает двигаться в сторону Герцена, брат встал посреди дороги – стоять, не пущу, надо оказать помощь болящему. Он издалека узрел, что «скорая» подъехала к нам и сразу уезжать. У меня прадед по маме казак, воевал на Первой мировой войне, в нём было два метра четыре сантиметра роста, дед, погиб на Великой Отечественной войне, тот на два сантиметра пониже. Олег одного сантиметра до двух метров не дотянул. Заметный парень.

Врач «скорой», мужчина лет сорока, видит, не вполне трезвый юнец хулиганить вздумал, берёт монтажку, выскакивает на дорогу. На беду появилось ещё одно действующее лицо – мой друг детства Гена Кардаш. К тому времени он успел крепко выпить на нашей свадьбе, кто-то увёл его домой. Он поспал, а проснувшись, отправился догуливать. Идёт свеженький после сна, в радостном ожидании продолжения банкета, и вдруг видит на Олега с монтажкой воинственно идёт мужик. Кардаш даже не уразумел, что это доктор из «скорой». Видел одно – мужик с монтажкой движется на Олега и сейчас пустит железяку в действие. Недолго думая (а когда тут рассуждать, стремительность и натиск всегда были слагаемыми победы), Гена подскочил и врезал доктору в ухо. Гена сам не из мелких, если и пониже Олега, сантиметра на два, и кулак с добрый оковалок. Доктор в буквальном смысле улетел к машине и монтажка не помогла. Олег начал успокаивать Кардаша, мол, ты поторопился с мордобитием, больше не надо, со свадьбы прибежал народ, кинулись улаживать конфликт. Обступили доктора: простите, не надо в милицию, мы заплатим. Доктор был вне себя от гнева, ничего слушать не хотел. Короче, приехала милиция, Кардаша забрали. Продолжение банкета у него не получилось.

Поздно вечером мы с женой вернулись на свадьбу, всё к тому времени утихомирилось, одни близкие сидели за столом. Мама, сёстры, брат. Батю уложили, тоже крепко выпил. Сёстры рассказали последние новости: Кардаша взяла милиция, ему грозит срок.

Тогда-то тётя Лена, успокаивая маму, та очень переживала, сказала:

– Не виноваты вы ни в чём, вам кто-то сделал.

Я ещё подумал, какая ерунда? И в то же время сокрушался: ну, почему всё кувырком?

На второй день блины, «баня», сёстры с утра суетятся. А мне какие блины с баней, нужно по горячим следам Кардаша выручать, с доктором как-то разруливать вопрос, пока делу не дали ход. Потом поздно будет, часы решают. Поехали с женой искать потерпевшего. С трудом удалось выяснить адрес медика, которого Кардаш приголубил кулачищем. Доктор как узнал, кто мы и по какому поводу, на порог не хотел пускать. Настроен был более чем категорично. Нет, нет и нет, никаких доводов и объяснений слушать не хотел.

– Я вообще не пью, – стоял на своём, – а эта пьянь в драку. Пусть посидит, подумает. Учить таких придурков надо! Учить! И не надо мне ничего говорить!

– Я тоже не пью, – объясняю, – с десяти лет занимаюсь борьбой. Но вы поймите – свадьба.

Пытаюсь достучаться до него, рассказать о роковой цепочке случайностей, которые привели к инциденту.

– Вам он зарядил, защищая моего брата, – говорю. – Выпивши, конечно, свадьба всё-таки. Он даже не понял, что вы доктор и при исполнении. Шёл из дома, вдруг видит, вы идёте на брата жениха с монтажкой. Когда было выяснять что к чему?

Кое-как уговорил доктора. Нормальным мужиком оказался. Поехал с нами, забрал заявление, Кардаша выпустили.

Свадьба – один из самых тяжёлых дней в моей жизни.

Не только тётя Лена, все соседи удивлялись, ни у кого-нибудь, а у нас такая свадьба. Ни дебоширов в доме, ни скандалистов. Что между собой в семье нормальные отношения, что с соседями. Отца в округе все знали и уважали за честность, порядочность, готовность помочь. Постоянно следил за дорожным полотном на нашем отрезке улицы. Работал на машине, поэтому была возможность гравий привезти, отсыпку сделать. Про маму и говорить нечего. На её похоронах соседка, Антонина Никитична, учитель начальных классов, сказала, что мама была душой улицы.