Вера Заведеева - Колокольчики мертвеца

На следующий день Алексею предстояло получить инструкции в горкоме партии и еще кое-где, а затем забрать потрепанные учебники и чудом уцелевшие конторские книги вместо тетрадок в областном отделе народного образования. Да еще надо было оформить документы в военкомате. Круглолицый молодой подполковник, выписав военный билет, приказал сдать оружие. Как? Сдать пистолет, добытый в рукопашной? Такой устойчивый в руке, бьющий без промаха. Из него Алексей всаживал пулю за пулей в прикрепленный к дереву тетрадный листок с пятидесяти метров! И вообще – как остаться безоружным в предстоящей ему «командировке»? Но распространяться о том, куда его направляют, он не имел права. Капитан в синей фуражке подчеркнул это особо. Может, все же разрешат? Не домой ведь еду… к теще на блины. Но упитанный службист, затянутый ремнями, с новенькой портупеей, блестящим планшетом и крохотным дамским револьверчиком в лакированной кобуре на жирном боку, был неумолим. Тыловик, конечно. Пороху не нюхал, вот перья-то и распустил.

– А ну – сдать оружие! – рявкнул подполковник, заметив насмешливый взгляд нахального мальчишки в лихо заломленной кубанке. – Как себя ведешь в учреждении? Как стоишь перед старшим по званию? Не научили? Видали мы здесь таких ухарей! Погоны долой!

Алексей шваркнул на стол тяжелую угольчатую кобуру. Подполковник вскочил, спрятал пистолет в сейф, щелкнул тугим замком. Что же теперь делать без пистолета? В самом жестоком бою стоит взять в руки оружие – и сразу успокаиваешься. И вдруг вспомнился «подарок» умирающего майора в госпитале, спрятанный в вещмешке. Выручил боевой товарищ! Не будут же его здесь обыскивать? Снимать китель и оставаться в нательной рубахе перед старшим офицером было неловко, а золотые погоны, за которые его часто корило начальство, пришиты на совесть.

– Чего ты возишься? – смягчился подполковник. – Сорви и делу конец.

– Бабушке своей советуйте! – не стерпел Алексей, аккуратно спарывая погоны финкой.

– Что?! Да я тебя… В комендатуру!

«Нужен я комендатуре, как собаке боковой карман», – подумал Алексей, но нарываться на неприятность не стал, помня о майоровом «подарке».

У подножия Карпат раскинулся глухой, сумрачный Черный лес. Он тянется от древнего Тернополя до самого Львова, вплотную подступает к Станиславу, круто взбирается в гору и, перемахнув перевалы, спускается в Чехословакию. Угрюмый, заваленный буреломом, он совсем не похож на подмосковные: косматые бороды седых мхов свисают с гниющих деревьев, прелая листва проседает под ногами, затягивает. Пахнет сыростью. От малейшего движения падают источенные червецом и шашелем стволы, липкие сучья цепляются за одежду, будто звериные когти. В жару здесь влажно и душно, зловонные испарения витают над буйной травой. Бездонные провалы озер, глубокие илистые ямы, затянутые ряской, черная зловонная вода, осклизлые стволы трухлявых деревьев, гигантские темно-зеленые лопухи, тонконогие головастые поганки, серые мухоморы, петли паутины, распяленной в зарослях боярышника, – царство жирного паука с черным крестом… Гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерзким кваканьем бородавчатых жаб, клокотаньем ржавой болотной воды и выхлопами глубинного газа, висит над этой глухоманью. Изредка лес оглашает хриплое карканье воронья, да прошелестит в траве змея – им здесь раздолье.

Люди обходят чащобу стороной, даже охотники. Особенно теперь, когда еще не утихла военная канонада.

Сюда, в предгорья Карпат, в стародавние времена, в XIII веке, бежали от хана Батыя монахи Киево-Печерской лавры, разоренной монголо-татарским нашествием. Тяжек был их путь среди непроходимых чащоб, глубоких ущелий и горных рек, но святая православная вера вывела их, наконец, к Блаженному Камню на склоне горы возле целительного источника. Небольшая пещера под этим камнем и стала их первым пристанищем. Неподалеку присмотрели монахи ровную поляну у подножия горы, защищенную с другой стороны глубоким ущельем. А вокруг – частокол угрюмого ельника. Через несколько лет поднялся на поляне деревянный храм, но и в эту глушь однажды нагрянули монголо-татарские отряды и разорили его, а монахов поубивали.

Без малого четыре века минуло с тех пор, когда, наконец, вновь затеплилась жизнь в этом святом месте благодаря пришедшему с Афона монаху-схимнику, овеянному славой благочестивого набожного пустынника. Несколько лет провел он со своими учениками в пещере под Блаженным Камнем в бдении и молитвах. Слух о лесных монахах облетел все Прикарпатье, и потянулись к Блаженному Камню те, кто желал уединения в поисках Бога. Вновь поднялась на поляне деревянная церковь в окружении крепостных стен, к которым лепились монашеские кельи. Так начинался Манявский скит – православный монастырь на воинственной католической земле.