– Ох, как время сегодня бежит, – глянула на свои именные часы Дина.
Она очень дорожила этим подарком. Когда-то её наградили ими за помощь милиции в раскрытии серии убийств. И это была единственная крупная золотая вещь в арсенале ее украшений. Почти все остальные драгоценные побрякушки пришлось продать, когда рухнул мир социализма, и надо было кормить семью.
Валере было невыразимо жаль свою сотрудницу, которой достался такой непутёвый муж.
– Да, брось ты его к чертям! – не раз говорил он Дине. – Он из тебя последние соки тянет, а сам надрываться не хочет!
– Знаешь, как он говорит? Ты можешь подзаработать – зарабатывай! А я – не могу!
Возмущению Муслия не было предела. Чтоб прокормить детей и купить иногда себе какую-нибудь шмотку или нужную книгу, Дина работала на этой работе, периодически читала лекции в местном медицинском колледже, и делила с Валерой полставки патологоанатома в противотуберкулезном диспансере.
Игорь Гнатенко два раза в месяц выходил на работу в свое конструкторское бюро на заводе, который почти прекратил свое существование, а остальные дни что-то бесплодно изобретал дома. Кроме всего перечисленного, по выходным Дина ездила на дачу и выращивала абсолютно всё из овощей и фруктов, что можно было вырастить в их условиях.
За такую жизнь, жена Валеры уже давно бы выгнала мужа из дома. А терпению Дины еще не наступил конец. Может, это было даже не терпение, а твердолобое чувство порядочности? Валера не знал. Он только видел, что его боевой соратнице приходится очень тяжело.
– Динка, ты бы посмотрела на других мужиков. Обрати внимание, как на тебя наш невропатолог смотрит. А Павлишин из прокуратуры? Да одно твое слово, и он будет у твоих ног!
– Валер, но я, же замужем! И муж мне не изменяет. Какой у меня есть повод смотреть на других мужчин?
– Такой, что он тебя и детей в черном теле держит. А должен – заботиться. Что это за постановка вопроса – и так сойдёт? Почему он не стремится к лучшему?
– Честно говоря – не знаю. Сломался он как-то.
– Но это не значит, что ты должна тащить все на себе.
– Валер, но, если он не тащит, значит, должен кто-то другой! И этот другой есть – только я! Из взрослых у нас больше никого нет.
– Пусть бы тогда его мамочка пошевелилась, помогала вам.
– Ты же знаешь, что он маменькиным сыном стал! Пусть не помогает, лишь бы – не мешала!
Валера вздохнул. Ему было искренне жаль Дину, но он не знал, чем мог ей помочь. За неё никто не примет решение.
Кузьмин в это время, ехидно прищурясь, пристально всматривался в лицо симпатичной пациентки, пришедшей от экспертов. Те не ошиблись, запросив его консультацию. Сейчас он внимательно слушал бред, который вдохновенно несла Анжела, и пытался в уме провести дифференциальную диагностику между возможным синдромом патологического вранья и акцентуацией, как минимум.
– Анжелочка, я понимаю, как Вам тяжело, – проникновенно заметил Кузьмин, и та просто расцвела от удовольствия.
– Я сейчас выпишу Вам лёгкое успокаивающее, и Вам легче станет засыпать.
Психиатр с чарующей улыбкой, действовавшей безотказно на пациентов женского пола, принялся за писанину, а Анжела удовлетворенно вздохнула. Наконец-то попался специалист, который вошел в её положение, и отнесся к ней внимательно. Вот, к такому она будет ходить на прием с удовольствием.
После работы, Дина по дороге заглянула к Кузьмину.
– Здравствуйте, коллега! Приходила к Вам наша пациентка?
– Приходила, – рассмеялся врач.
– Что-нибудь есть по Вашей части?
– Похоже на то. Акцентуация, пограничные состояния… Я ещё не определился окончательно, но она пришла по адресу. Кстати, а как там ваш Братанович? Что-то давненько его не было.
– А Вы разве не знаете? – удивилась Дина.
Кузьмин отрицательно покачал головой.
– Он умер. От рака толстой кишки. Как я и предполагала, – огорченно вздохнула Гнатенко.
– О-о-о, голубушка, а ну-ка присядьте.
Кузьмин ухватил Дину за плечи и чуть не насильно усадил ее в свое мягкое кресло. В глазах коллеги он увидел печаль, раскаяние, и понял, что сейчас его профессиональная помощь понадобится именно ей.
– Дина Алексеевна, Вы ему ничем не могли помочь! И я – не мог! Это был его выбор, слышите?
Братанович был «хроническим» пациентом Дины и страдал навязчивым состоянием, синдромом сутяжничества, «борцом за правду и справедливость». Когда она стала подозревать, что симптомы его «травмы» на самом деле могут быть проявлениями патологического или онкологического процесса, и направила его на обследование, то он отказался, обвинив её в том, что она пытается одурачить его.
Читать дальше