Елена Федорова - 32-й кабинет

Гринченко на миг затаил дыхание. Танк приближался. Сердце, как сумасшедшее, колотилось в груди. Он вытащил чеку, и мысленно просчитав до восьми, бросил гранату во врага. Раздался грохот взрыва. Все вокруг заволокло черным дымом. Григорий поперхнулся и начал было кашлять, но вдруг почувствовал пронзительную боль в груди. «Снайпер», – с удивлением успел подумать он и в тот же миг провалился в кромешную черноту. Он успел принять личный бой, определивший судьбу его мира. Но ему самому не было суждено увидеть результат этой битвы. Его сознание прекратило существовать…

– Дина Алексеевна, доброе утро! – буквально пропел знакомый участковый, поджидавший Гнатенко у калитки.

– Судя по столь раннему визиту, утро не очень доброе, – констатировала судмедэксперт.

– Ну, вы же сами все понимаете.

– Что на этот раз?

– Покойник на Староверхней улице.

– Но, мне, же надо малых в школу завести сначала…

– А давайте, мы их подвезем до школы, а там сразу на МП поедем?

– Класс, на машине в школу! – обрадовались мальчишки.

Честно говоря, до школы было семь минут ходьбы медленным шагом, до милиции – пять, до прокуратуры – восемь. Дине нравилось, что их дом находился в самом центре. Но, конечно, приехать на виду у всех в школу на милицейской машине, было шиком для младшеклассников.

– Хорошо, – засмеялась она, – только придется всем потесниться.

– Не переживайте, не придется! Ростик и следователь уже пошли на место.

Дина вспомнила, что криминалист Ростислав и дежурный следователь жили как раз на Староверхней.

– Ну и отлично!

Через пару минут довольные сыновья высадились у ворот школы, а машина развернулась, и поехала к месту происшествия. Они проехали здание прокуратуры и еще несколько частных домой, и увидели знакомые лица. Половина опергруппы уже ожидала их у закрытой двери запущенного дома.

– Здравствуйте, рассказывайте, что случилось?

– Да вот, шизофреник один умер. Сестра пришла его проведать, а он не открывает. Потом сквозь щелку в форточке увидела, что он не шевелиться. Но я смотрел – в этом розгардияше ничего не увидел.

– Вы – сестра? – обратилась Гнатенко к плачущей женщине.

– Да.

– Примите наши соболезнования…

– Скажите, пожалуйста, а Ваш брат был агрессивен?

Женщина молча кивнула головой.

– Примите меры безопасности, на всякий случай, – тихо сказала Дина следователю.

– Вы думаете, что он может быть жив?

– Запах может говорить и об обратном, но может быть, он исходит от всеобщего… мусора.

Следователь кивнул участковому. Тот подтянул поближе по ремню кобуру и принялся стучать. Из дома не доносилось ни звука.

– У Вас есть ключи? – обратился опер к сестре.

– Есть, но только он изнутри закрывался.

– На что?

– Ну, там у него крючки были…

– Мы можем повредить дверь. Вы даете свое согласие?

Женщина кивнула.

– Давай, будем выбивать, – сказал опер участковому.

Они несколько раз навалились на двери, потрусили их, и в дверном проеме образовалась тоненькая щелочка.

– Стой! – следователь достал из своего планшета металлическую линейку.

Немного повозившись, ему удалось поднять крючок, и дверь смогли открыть. Едва двери распахнулись – в нос им ударила смесь страшного запаха непроветренных вещей, давно немытого тела, гари и оружейной смазки.

– Ох, раскройте окна, надо проветрить, – простонала Дина, зажав пальцами нос.

Теперь вся одежда напитается этим гнилым запахом, и ей придется идти на работу пешком, чтоб хоть немного проветриться по дороге!

Когда глаза участников следственных действий привыкли к мраку помещения, они прошли сквозь веранду, столовую и «гостиную» в спальню, где и находилось тело умершего. Григорий лежал на полу в скрюченной позе, левой рукой держась за сердце, а правой – сжимая игрушечный автомат. Перед ним была выстроена баррикада из старых чемоданов и еще каких-то вещей. Загородка была обращена к двери. На стенах, комнатных дверях и дверцах шкафов мелом были нарисованы фашистские свастики.

– О, Боже! Это он с фашистами воевал? – спросила сочувственно судмедэксперт у сестры покойного.

– Да, – утирая слезы, подтвердила та догадку Дины.

– Бедный он, бедный! Как наши люди так сходят с ума?!

– Постепенно. Личная жизнь не сложилась. Потом – неприятности на работе. Не было средств, – начала рассказывать сестра покойного. – Вот так свихнулся. И переубедить его было невозможно!

– А переубедить психически больного нельзя. Его надо лечить было, чтоб болезнь меньше прогрессировала. Он лечился?