Варвара Уварова - Неразрывность. Хроника двух перерождений

Совсем как я когда-то.

И тогда я перестаю жалеть об ушедшем.

Сегодня я встретил прекрасное. Оно пришло ко мне так неожиданно, в облике самой обычной…

Стоп, лучше я расскажу с самого начала.

Вечером началась гроза. Обычно грозы заканчиваются быстро, изойдя потоками дождевой воды. Молнии слабы, порой беззвучны, как безобидные зарницы. Небо сохраняет свою освещённость, теряя краски. Но сегодняшняя… Сегодняшняя гроза была редкостью. Тучи клубились и разражались близким громом, как в последний день мира. Листья деревьев трепетали в предчувствии бури, свежея от влаги и сгущавшейся темноты. Молнии были так ярки, что болели глаза. И никакой вульгарной серости: небо было сизым с золотым подпалом.

Я должен был погрузиться в это полностью, чтобы от такой густоты холодных красок, какую встретишь только зимним вечером, меня не отделяло пыльное, искажающее своими неровностями стекло. Пускай я не хотел эту погоду запечатлеть, но я хотел вобрать её в себя, почувствовать, запомнить, пережить. Природа была прекрасна в своём гневе.

Конечно, я не пейзажист. Мне пейзажи и натюрморты всегда казались слишком скучными. Красивая посуда, цветы, еда, деревья, дома… Для меня это всегда было бессмысленно. Рисовать то, что уже создано чьими-то руками или не имеет яркой индивидуальности, всегда казалось мне потерей времени. Без сомнения, природа удивительна и прекрасна, но венец её творения – человек. Человеческое существо со своими мыслями, страстями, страхами, ошибками, волей и памятью настолько безумно сложно и непостижимо прекрасно, что я до ломоты в висках вглядываюсь в лица, фигуры, жесты, мимику и пластику, пытаясь почувствовать, увидеть, познать ту душу, что скрылась в этом теле.

Но сегодня я, отложив все дела и надев огромный нелепый дождевик, пошёл на улицу, подставляя лицо тугим струям дождя. Я вбирал глазами, пил мозгом цвет окружающего мира, наслаждаясь его сочностью и вкусом. Даже запах земли напоминал мне запах свежей масляной краски. Я шлёпал по лужам, игнорируя тот факт, что кроссовки давно промокли. Свитер под дождевиком тут же отсырел, но это тоже не имело значения. Я шёл по улицам старого, помнящего о многих событиях города, переваривал его, разбирая его в голове по цветам, и чувствовал себя совершенно свободным и счастливым. Только немного расстроило то, что демонстрацию своих сил стихия закончила достаточно быстро. И восхитительная, пугающая своей мощью буря перешла в заурядный дождь. Гром затихал вдали, глухо рокоча вслед удаляющимся вспышкам молний, и только пальцы дождя лениво с тихим шорохом перебирали влажную листву.

Город медленно затапливала безлюдная влажная темнота. Водяная пыль образовывала нимбы над оранжевыми фонарями, которые заставляли сверкать каждый камень мокрого асфальта. Дома блестели сырой штукатуркой, теряли с литых витиеватых карнизов крупные капли, которые звучали как ноты в басовом ключе этой симфонии дождя.

Я вышел на холм, к подножию кремля. Белая громада ощутимо потускнела от дождя и подступившей ночи. Я повернулся к ней спиной и посмотрел через реку, на другой берег, где раскинулись новые кварталы большого города. Стены зданий почти растворились в пресыщенном влагой воздухе, оставив в непонятной пустоте, где земля и небо неразличимы, загадочный свет своих окон. И вроде бы всё естественно и понятно, но стоит сделать крошечное волевое усилие – и ты веришь, что там ничего нет: ни домов, ни людей, ни улиц… И даже земли. Ты веришь, что перед тобой не река, а море, уставшее после бури. А свет – всего лишь волшебный мираж, что-то похожее на огни святого Эльма. И ты чувствуешь весь мир на триста лет моложе: в нём ещё есть место чуду и убедительно похожей на правду фантазии, неизведанным мирам и холодящей кровь опасности и… внезапной смерти по бессчётному количеству причин.

Я полюбовался, помечтал, покрылся мурашками и понял, что замёрз. Мне захотелось тепла. Не только температуры воздуха повыше – хотелось какого-то особого настроения. И я отправился искать ближайшую забегаловку. И по пути размышлял о том, что не отказался бы разделить такие волшебные моменты с кем-нибудь, кто смог бы меня понять.

Ноги привычно несли меня по городу, выбирая самые красивые улицы. Стены домов прятались в темноте, отодвигались, уставшие, загораживались от взглядов светом вывесок и окон. Я бренчал в кармане мелочью, прикидывая, хватит ли её на кружку горячего чая и возможность посидеть в тёплом зале.