Борис Алексеев - Стая

– Что случилось, милый? – спросил старец, выходя в ночном к Агатию. – Отчего не спишь? Ночь на дворе.

– Не могу, отче! – рыдая, ответил юноша. – Сволочь я, сволочь последняя!..

Старец присел на сундучок напротив парня.

– Не томи себя, сынок, поведай мне кручину. Видит Бог, твои слова останутся между нами.

Агатий несколько утишился и внимательно посмотрел в глаза старцу. В его взгляде было столько глубины и решимости взлететь в небо и одновременно упасть в пропасть, что это смутило даже Савву, повидавшего на своём веку многие проявления человеческого духа.

Старец выдержал взгляд и добавил:

– Ты можешь не говорить, но кручина останется при тебе и будет мучить тебя день и ночь.

Агатий встрепенулся после слов старца и долго не мог сосредоточиться. Наконец он набрался внутренней решимости и распахнул перед Саввой свою главную душевную рану.

– Отче, в прошлый раз я вам сказывал не всё…

И келейник поведал наставнику об институтской клятве «Но пасаран», данной курсом на следующий день после разгрома. То была клятва вечного товарищества, клятва до гроба. Два самых близких Агатию человека, весельчак Гари и любимая Светка, прошли через ОМОНовский обезьянник и, выйдя через две недели на свободу, задыхаясь от пережитого, решили свести счёты с жизнью. Они сообщили о своём решении Агатию, не понуждая его присоединиться к ним. Агатий оказался на распутье. В отличие от товарищей, не имея внутреннего убеждения в безальтернативности суицида, он тем не менее решил идти до конца.

О, юность! Беспечна твоя живительная сила! Как она неприкаянна и губительна в порыве внутреннего восторга! Зло раскачивает нас, как маятник, пробует на крепость крепление к телу житейской рукояти. Добро же всё время пытается вернуть маятник в точку равновесия, ведь только из этого положения мы можем спокойно и внимательно разглядеть окружающий мир, осознать происходящие с нами события и принять правильное решение. Увы, зло коварно и непредсказуемо. В этом его временная сила.

Пока мы молоды, зло весело протягивает к нам свои «бархатные ручки» и при этом бесцеремонно (прямо на глазах!) подбирает ключи, чтобы отомкнуть заветный сундучок трепетного человеческого сердца. Подобрав, оно распахивает его на потеху бесчисленному бесовому зверинцу.

А что же мы? Почему мы позволяем злу совершать зло? Быть может, потому что огромная лавина времени ещё только разгоняется в нас? Она не желает тратить своё внимание на «пустяки», мешает нам сфокусироваться на происходящем. Так грозовой ливень порой застит глаза, и мы просто не видим дороги.

Даже в момент суицида нас не покидает ощущение бессмертия. Наверное потому, что, в сущности, юности нечего терять. Несмотря на житейские привязанности, человеку дорог прежде всего он сам. А в юности его «самого» ещё так немного. Так что, как говорят, невелика потеря.

Опасное время молодость. Она, как чашка тончайшего китайского фарфора, ранима и недолговечна в руках неаккуратного пользователя. Но ведь мы обретаем опыт общения с собственной жизнью только по прошествии времени. Поэтому будем молить Бога о том, чтобы Он провёл нас невредимыми через жаровню юных лет, а тем из нас, кто не уберёг свой житейский фарфор, простил подростковое недоумие и помог повторно попытать счастья.

Нечаянный путник мог видеть, как три небольшие человеческие фигурки, утопая в метровом снегу и цепляясь друг за друга, ползут по единственной отлогой стороне огромного утёса, нависшего, как туча, над ледовой пустыней Енисея. Но разве мог сторонний наблюдатель предположить, что целью этого забавного «туристического» похода является горькая идея группового суицида?

А ведь дело обстояло именно так. Три ума, воспалённые подростковой обидой, решили взяться за руки и прыгнуть с вершины на лёд Енисея. Расчёт был прост и убедителен: двадцать четыре метра высоты и удар о панцирь енисейского льда… Поэтому вопросов типа «А если» быть не могло.

…Они вскарабкались на верхнее плато и, не сговариваясь, привалились друг к другу. Может, за тем, чтобы просто перевести дух, а может, с тайной надеждой на передумку. Да-да, может кто пойдёт в отказ, и тогда они, посовещавшись, примут решение отменить роковую клятву и замести смертельную дорожку… Но в восемнадцать лет честь, как правило, дороже жизни.

Тем временем подул сильный вьюжистый ветер. Его колкие порывы готовы были подхватить трёх безумцев и раскидать по заснеженным склонам утёса.