Игорь Москвин - Зной над Саур-Могилой

Не все остаются равнодушными к тому, что в родной стране захватившие опустевшие государственные кресла, сразу же объявляют тебя лицом второго сорта, поэтому на Востоке митинги, как и на Западе, перешли к более решительным действиям. Вновь назначенные губернаторами люди не допускались в правительственные учреждения, а народ, как недавно в Киеве, начал сам назначать своих представителей, которым доверяет, в главы городов и областей. Так, как обстановка в столице оставалась напряжённой, назначенные протестующими, новые власти на местах в Донецкой и Луганских областях, объявили о проведении референдума по самоопределению Восточных областей.

Это был неожиданный шаг, в Киеве ожидали, что всё должно пройти тихо и гладко, ведь народ стадо, куда поведёт пастырь, туда они и пойдут. Но получилось не так, как ожидали. Назначенный Врио президента подписал указ об организации национальной Гвардии, должной стать опорой пришедших в результате вооружённого переворота заговорщиков, и вслед за этим объявил о крупномасштабной войсковой операции против русскоговорящего народа Донбасса. Власти были уверены, что задушат протесты в зародыше, но на деле оказалось иначе.

Жители Восточных областей взялись за оружие, защищая родную землю. Вот поэтому надо было освободить Донецк от войск, которые образованы для усмирения восставших.

Среди бойцов штурмовавших здание Национальной Гвардии в Донецке и был Насреддин. Захват обошёлся без жертв с обеих сторон. Разоружённых украинских солдат распустили по домам, взяв слово не воевать против народа Донбасса.

Венька помнил, как в октябре или ноябре к ним, в музыкальную академию, зачастил похаживать один импозантный господин с пышной шевелюрой, добродушным лицом, вкрадчивым голосом и манерами мировой знаменитости. Вначале расписывал, как хорошо будет «горомадянам» жить в свободной стране, когда она присоединиться к Европейскому Союзу. Всё будет по-другому, а уж страны заграничные так и ждут в свои объятия украинцев. Тогда можно разъезжать, где угодно, учиться в любом заведении, но почему-то умалчивал, что надо соответствующий иметь достаток, чтобы это всё иметь. Потом начал призывать, присоединится к протесту на Площади Независимости, что мол, свободное волеизъявление, которое, кстати, неплохо оплачивалось неизвестными спонсорами, которые, как агнецы небесные, ратуют за свободу «рiдної країни» и готовы отдать не только нажитое добро, но и самую жизнь, но только протестующих. Главное, что речи вёл незнакомец такие убедительные, что Венька, чуть было, не купил билет в Киев, но потом пришло отврезление – пан оказался обычным засланным провокатором, «працюющим за грошi».

Венька откусил от яблока очередной кусок и бросил огрызок в сторону противника, протёр тыльной стороной ладони рот, устремив голубые глаза на Насреддина.

– Это не пессимизм, а так, обычное ворчание. Вон эти, – указал большим пальцем за спину, – могут внести поправки в оптимистическое настроение. Сколько уже на это потратили патронов…

– Ну, да, не только патронов, – дополнил Семёныч, пригладил рукой маленькую бородку, напоминавшую растительность вождя мирового пролетариата, только вот над впалыми глазами немолодого мужчины кустились густые с белыми жилками брови. Кругловатое лицо добродушного увальня и всегда смеющиеся глаза, даже в минуты раздражения, казалось, не теряют жизнерадостности и смешливого настроения. – Венька, какого калибра недавно шарахнул снаряд?

– Сотка, – ответил Венька. – Не так уж и большой.

– Ну, да, если по нам начнут бить, то мало не покажется.

К разговаривающим подошёл командир взвода Медведь. Он и в правду походил фигурой на лесного зверя. С виду неуклюжий, но сам подвижный, никогда не демонстрирующий своих резких движений. На круглом всегда выбритом лице улыбка, с правой стороны всегда приподняты уголки губ, словно с презрением относится к опасности. Видимо, осталось со времён Афганистана, где он участвовал в 43 боевых операциях, за которые был награждён Красным Знаменем и Красной Звездой.

– Что, ребятки, приуныли? – Спросил командир, сняв с головы камуфляжную военную кепку, и пригладил широкой ладонью волосы.

– Да, вот гадаем, – Венька затянулся сигаретой, – полезут сегодня ночью или спать будут?

– Это только Богу и укропскому начальнику ведомо, но вы не расслабляйтесь, какое-то движение там внизу есть, – командир указал рукой на небольшую посадку в стороне Снежное, но всё, как обычно. Постреляют, постреляют, но не полезут. Это ж надо быть полным идиотом, чтоб на высотку, склоны которой обстреливаются обороняющимися и притом голые, как голова Наума, – бойцы улыбнулись. Наум, бывший шахтёр лет тридцати пяти, постоянно брил голову, говоря, что волосы мешают думать. – Так что дежурство пройдёт, как всегда, но, – он погрозил пальцем, – без расслабления.