Артемий Ладознь - Дымка. *Nebh. Об он пол чресплесе восчресплесь

Ведь не в ill-defined property rights, не в волатильности цен real estate нынче дело – в сугубосохранности, сверхмарже пустого, условного, виртуального. И возрастание доходности beatcains (о пирамидальности коих он догадывался столь же рано, как и о «демократических» корнях Дейш/Teut/Tot-радикализма) – лишь образ, метафора неуемного, злокачественного роста ренты глупости, на фоне которого блекнет доходность малопонятных деривативов для исчезающе малого числа счастливчиков. В том ли дело, что некто вздумал «включить дурака», возомнив, что никто более не покусится на сию прерогативу (та же ошибка, что и с ядерным сдерживанием помимо «беспредела смотрящих»)? Или – что многие , предсказуемо, «ломанулись включать дурака», так что спираль эскалации карнавала ведет к крайнему средству от глупости: гильотине.

А что же – новоизбранный народ, поспешивший спасти мир от сползания к повторению трагедии Израильского царства, потерпевшего от неправедных судей? Слишком ли рано нарушил джентльменские принципы приличия как условия пакта о ненападении (озвучил общеизвестное, назвав шулера шулером – и это в доме, где, парафразируя из PulpFiq, никто, кроме шулера-из-шулеров, никого не смеет обманывать)? Поспешил, хуже того, уверить оного смотрящего, «пошедшего по беспределу» и винящему в том других, что готов не только иск отозвать, но и заявление забрать, – тем самым рьяно поддержав ветхие понятия. То ли шварцевский Ланцелот, то ли – быковский охотник.

Магистры демократии призывают подсудных не забываться, равняясь с надзаконными презумпцией равночестия. Тем – токмо в радость!..

Ад имеет своих патриотов . Все начиналось с вялотекущих пересказов мифов и апокрифов, всех этих переплетений козаччины-казачества и прашумеротрипольского эпоса, егоже всяк (включая и Нацакадемию наук в лице отдельных членов) волен был множить безудержно-невозбранно ввиду отсутствия письменных свидетельств антеделювиального генезиса. Это не просто подымало тонус (все больше – посредством нагнетаемой ненависти ко всякому скепсису и критике), но – в отличие от америнд-индигенных культур и культов, в коих ткань «сторителлинга» составляет самое жизнь (столь же неотделимую от мира духовного, как в семитских традициях, или от закона юридического – как в нарративах ведических) – составляло причудливую структуру-амальгаму пустотьм , из коей суждено было материализоваться сценариям светлого индоевропейского будущего. Как водится у безресурсно-притязательной серости, было принято меряться славой предков, с одновременными сеансами спиритического растаскивания наследия или принадлежности по этнонациональным гадюшникам. Злые языки могли бы возразить: дескать, не странно ли, что природа эвон насколько отдохнула на потомках – носителях столь предположительно блистательной родословной. На что радикалы – впрочем, периодически выпадающие из моды синхронно внутри- и геополитическим циклам – всегда имели в загашнике ДНК-шантаж в виде тестов на гено- и фенотипическую аутохтонность злопыхателей, коей имели обыкновение трясти перед аудиторией подобно пресловутой пробирке Фауэлла. И если последнему, купно с CEO Run-On, по мановению палочки позволительно стало ссылаться на некомпетентность вразрез с занимаемой должностью – сей подвиг изворотливости будет воспроизведен высшим руководством нацспецуры, уходящей от ответственности на фоне обвинения всех недовольных бабушек и голодных внучков в ношении грушных погон-эполетов, – то нам с Вами, въедливый слушатель GeoPol for Circuit Wooers 101, предстоит еще убедиться, сколь хрупки основания для негодования всех несогласных с хрупкостью миропорядка, расшатываемого самими дизайнерами, архитектонами гуттаперчевой резилиентности.

Мало кто из серьезных (но уже подцепивших бациллу неспортивности-во-благо-клуба, пусть сообщества надуманно-дуто-рекуррентного вроде пользовательских сетей, служащих референтной группой себе подобным), из иссочувствовавшихся болезненно-щемящим фантазиям – уж и не возьмусь судить, саудаде ли иль ваби-саби, ввиду примитивности ускользающей эстетики неоформленного, – без ухмылки воспринял бы побасенки вроде крайне-рустикального происхождения Мессии («Лелю-лелю! лем ся в-остани?»), притязания на доисторическую автохтонность вне письменной преемственности и прочих факторов, долженствующим ускорить возврат в лоно Европы того и тех, кто и заявлял тезоименитость таковому.