«Песчаный» шутник, по прозвищу Белый, по всей видимости, понял, что я его разоблачил, и смотрел на меня невинно-наглыми глазами. Я уже хотел было высказать ему все, что думаю о подобных шалостях, но не успел. К КПП подошла старушка с полиэтиленовым кульком и бидончиком в руках. Оба стража границы мигом потеряли ко мне интерес. Да это и неудивительно, ведь бабушка принялась вынимать из кулька пирожки и потчевать солдат.
Меня возмутило столь наглое нарушение воинского устава, да еще и в присутствии офицера (пусть даже и, как те пирожки, только что испеченного). Но, видимо, подобная трапеза была тут обычным делом. Я хотел указать бойцам, что негоже заниматься подобным во время наряда, но не успел – бабушка сунула пирожок и мне в руку, приговаривая: «И ты угощайся, милок». Во вторую руку я получил кружку с молоком, которое бабушка щедро разливала из бидончика.
– Ага! Такая вот заботливая наша Варвара Филипповна, – жуя, подмигнул мне Белый.
Мне хотелось сквозь землю провалиться. Чувствуя себя неловко под насмешливыми взглядами солдат, но не в силах отказать старушке, я проглотил-таки один пирожок и запил все это дело молоком.
– Ну ладно, мне пора, – предпринял я попытку к бегству и уже шагнул за шлагбаум, как вдруг меня остановил обрадованный возглас кормилицы пирожками.
– А, так нам по пути! – воскликнула старушка. – Ты подожди, милок, вместе и пойдем. Заодно поможешь мне бидончик донести.
Пришлось мне дожидаться, пока солдаты насладятся ее угощением.
– Так что, куда нести-то? – спросил я, наконец-то поспешно хватая бидончик.
– Вон к той таможенке, – махнула рукой старушка в сторону западного шлагбаума. – Угостила одних солдатиков, угощу и других. Они ведь все, и те и другие, наши.
Мы не спеша побрели по дороге, соединяющей два КПП. Идти предстояло всего пару сотен метров. По пути я с удивлением отметил, что поселок располагается не по одну из сторон границы, а находится непосредственно на ней. Колючая проволока тянулась прямо между домами.
Вокруг кипела обычная поселковая жизнь: куда-то спешили люди, девчонки-школьницы прямо на дороге играли в классики, мальчишки палили друг в дружку из пластмассовых пистолетов, у одного из домов за столиком рубились в карты мужики, сдабривая это дело веселой матершиной. В общем, обычный такой поселок, каковых множество и на Востоке, и на Западе. Я прикинул на глаз население – тысячи три от силы. Домов этажом выше одного насчитал едва ли с десяток, да и то все они были сосредоточены в одном месте, которое, видимо, у местных считалось центром. Среди этого «центра» особенно выделялась трехэтажка с крыльцом-аркой и фасадными колоннами, этакая пародия на античную архитектуру. В этом здании, похоже, была сосредоточена вся культурная жизнь Нового Раскола. Если верить афишам на стенде у входа и вывескам на стенах, здание одновременно являлось поселковой администрацией и клубом – местом проведения собраний, дискотек, попоек и киносеансов. При этом заведение служило одновременно обоим государствам – колючая проволока границы упиралась в фасад и тянулась дальше с обратной стороны здания. У Дома местной культуры с торцов оказалось еще два входа. Справа, со стороны Востока, висела покосившаяся вывеска «Магазин», а слева, на Западе, над дверью красовались неоновые буквы «Кафе». И там и сям тусовались подвыпившие люди: справа – «соображающие на троих» местные забулдыги, слева – молодежь и офицеры, причем в формах обоих государств. Вообще, по пути я неоднократно встречал военных – от рядовых до офицеров, западных и восточных. Они свободно шатались по обе стороны границы, и что меня удивило, неоднократно я замечал в одной компании представителей обеих стран, которые вели себя как давние приятели. Ощущение складывалось такое, словно и нет никакой границы.
– А солдатикам-то что? И там свои, и там свои, – не переставала бубнить старушка. Я не слушал ее треп, но ей, похоже, это было и неважно. Она обращалась скорее к самой себе. – Все мы родня по крови. Чего нам делить: кто свои, кто чужие? Вот я их и угощаю – и тех, и других. Солдатикам-то нужно хорошо питаться. Они ведь защитники родины!
– Которой из них? – машинально спросил я.
– Родина для всех для нас одна, – ответила старушка. Но, видимо, поняла мой намек, так как тут же добавила: – Они говорят, мол, между нами война будет… А зачем она нужна, война-то? Войну могут хотеть лишь те, кто не видал ее, да те, кто сам под пули не полезет. Я две войны пережила – гражданскую да мировую. Упаси Господь кому увидеть такое! Мой дед (я так мужа зову) с войны живой вернулся. И слава Богу! А скольких не дождались? Вот два сыночка моих родненьких – нет! Оба слегли.
Читать дальше