Дмитрий Назаренко - Оркестровая яма для Катерпиллера

– Блин, попался бы ты мне на экзамене сопромата весной, я бы тебя порубал в капусту.

– Да, хрен бы я тебе попался! – спросонок отвечал парень и сразу проваливался в сон. Во сне ад продолжался. Он бегом таскал вёдра с раствором и всё бутил, бутил, бутил.

К тому времени, когда они вышли на нулевой уровень, у него стало получаться. Кандидат технических наук Геннадий Петрович в аристократичной манере читал ему лекции: «Чем отличается бензопила „Дружба“ от бензы „Урал-5м“» и, к удивлению, парень очень скоро ловко пилил брус, необрезную доску, да и всё, что попадалось под руку. И если бы тогда уже вышел фильм «Техасская резня бензопилой», он проштудировал бы все роли и охотно бы взялся за постановку одноимённого любительского спектакля, и обязательно с собой в главной роли. Пилить ему нравилось. Круто было стоять на стене и класть её брус за брусом всё выше и выше. Низкое северное небо висело над головой. Тесно было солнцу в небе, и лучи его свисали до самой земли. Зато влево и вправо конца и края не было простору. Ветер упругой рекой рассекал бесконечный зной. И вечность, пришедшая ниоткуда, перед тем как уйти в никуда, будто шептала: так здесь было, есть и будет всегда.

– Нук, ебни ещё разок! – раздавался звонкий голос Пётра Шагова над вечным простором. И он послушно вбивал обухом топорика деревянный чопик, стягивающий брусья. Потом он заталкивал шпателем паклю в щели между брусьев. К вечеру они шли к тихой воде лесного пруда на краю посёлка. Чёрный омут среди древних огромных ёлок был мягок, как перина, и парень раз за разом падал в эту приятную бездну, пока дневной жар не оставлял тело. Потом мужики шли на танцы. Он по синусоиде плёлся за ними. В клубе он падал на первый попавшийся стул и мгновенно засыпал.

Его встречи с местным населением в таком формате так и продолжалось бы бесконечно, пока однажды его не растолкала девчонка в белой блузке. Её глаза сияли в полумраке. Спросонья он не понимал, что происходит. Она улыбалась ему и что-то говорила. Сон стал таять и до него начало доходить:

– Ну что, так и будем спать, что ли? Вставай-ка давай. Танцевать будем?

Танец их продолжился до самой последней песни.

– А как тебя зовут? – спросил он, когда они вышли на улицу.

– Галина Валентиновна Зайцева, – серьёзно ответила она. И добавила: – из Череповца я, в гостях здесь.

– Что же ты там делаешь?

– А вот школу только что закончила и в детский сад пошла, воспитательницей.

– А я из Москвы.

– Да я уже вижу.

Он хотел удивиться, а она продолжила:

– На куртке у тебя надписей – вон сколько. Всё про тебя и написано.

Как и положено северной красавице, она слегка налегала на букву «о». Но он этого уже не замечал. Впрочем, с этого момента их знакомства он уже не замечал никого и ничего вокруг. Трудности стали пофиг, ночь или день – он различал едва. И всё вокруг стало одинаково прикольно.

Даже одна и та же песня, которую с утра постоянно запускал на своём магнитофоне бывший танкист Мишка «вихрем закружит белый танец, ох и услужит белый танец» – казалась ему магическим заклинанием, которое так изменило его жизнь.

Эта странная пора продолжалась ещё месяц. В середине августа объект был почти построен. Геннадий Петрович и Пётр Шагов посовещались и решили, что пора заканчивать работу и возвращаться домой. Мишка вроде бы тоже был согласен. Впрочем, он, как всегда, улыбался в усы и ничего не говорил. Без конца слушал свой «белый танец» и ещё Sugar Baby Love группы the Rubettes. Откуда у Мишки взялась эта относительно свежая и сладкая качественная попса, было для парня загадкой. Мишка— молодой мужик в тельнике —любил «Стрелецкую» и курил «Север». На работе день и ночь мог разгребать любые завалы и был надёжен, как Caterpillar D7. Но песен у Мишки волшебным образом в кассетнике было всего две, и слушал он их постоянно.

Через день к ним неожиданно пожаловал директор леспромхоза.

– Хочу посмотреть на вас и поблагодарить за работу.

И, глянув на парня, добавил:

– О, да у вас тут совсем пацаны. Значит, вот вы какие, кто нам тарный цех построил. Не ожидал. Молодцы!

Потом он открыл свой портфель и достал несколько бутылок водки. Сдвинули стаканы.

– Да мы этот цех лет десять не могли построить! Без вас бы пропало дело. Ну ладно, дела у меня, – сообщил директор и исчез за дверью так же внезапно, как и появился.

После ухода директора пили ещё некоторое время. Потом Геннадий Петрович выдержал паузу и сказал:

– На следующий год я бы в таком составе ещё бы куда-нибудь двинул.