Владислав Лукьянов - Смерть бывает приятной. Сборник рассказов

Начал дуть сильный ветер, сносивший усталое тело Петра в сторону, отчего он сделал несколько резких шагов назад, но смог устоять на ногах. Ветер доносится откуда-то спереди, но он не чувствовался естественным. Будто кто-то включил огромный вентилятор в жаркий, летний день, чтобы обеспечить прохладным ветерком в уютной беседке сидящего мужчину со вкусным мороженом в руке и рядом стоящей ледяной водой, которую совсем скоро откроет один из друзей, решивший облить всех окружающих для всеобщего веселья. Но ничего из этого здесь не было. Лишь печальный, искусственный ветер, что усиливался с каждой новой прокруткой, и составляющий разогнавшимися порывами воздуха слова: «Уходи отсюда, ты мне не нужен!».

Пётр, упёршись крепко ногами о невидимую им землю, начал двигаться дальше, несмотря на всё не гостеприимство сего места. Он начал забывать, как выглядит мир в красках. Пётр забыл звуки природы, заводов, машин. Темнота давила на него, на его сознание, заставляя сжиматься памяти. Она была не просто всепоглощающа. Тьма уничтожила всё вокруг себя.

– Что? Свет? – Подумал про себя Пётр, когда увидел маленькое, совсем слабо видимое, но столь отличающееся от всего вокруг белое пятно, чьи лучи касались совсем аккуратно Петра, облегая тусклым светом его тело. Пётр первым же делом посмотрел на свои руки, и они были совсем детскими, гладкими, даже без намёков на первые волосинки. Только лёгкий, белый пушок рос на них.

Пётр побежал, что были силы к свету и вдруг ветер, бьющий до этого лишь в лицо ребёнка, начал поддувать его сзади, ускоряя разгоняющееся стремление покинуть тьму навсегда. Но Пётр не знал, из какого побуждения помогал ему таинственный вентилятор невероятной помощи. И была ли эта помощь на самом деле, или лишь его корыстные побуждения? Пётр никогда не узнает ответа. Ему это и не нужно. Он был слишком мало времени во тьме.

Свет уже оставлял свои яркие следы по всему телу Петра. Чтобы увидеть воочию прекраснейшие проблески, ставшие ценнее самой жизни для него, во всю их силу и ощутить снова чувство бескрайней свободы, Пётр опустил глаза и бежал вперёд, ориентируясь на отступающую тьму пола, место которого занимало белое свечение. Он поднимает свои глаза. Ярчайшая вспышка ослепляет его. И вновь, Пётр падает на колени. Но глаза не сгорают, как произошло в прошлый раз. Они стали видеть больше. Намного больше, чем прежде. В этом Пётр убедился, как только открыл глаза.

– Это же тот самый фонарный столб. Но теперь он целый. Ещё никто не разбил, – сказал Пётр, после открытия глаз, увидев снова ту улицу, по которой совсем недавно он шёл вместе с дядей в свою квартиру. Но, Пётр не был на той улице. Он смотрел на мир, будто через экран телевизора, а повернув голову в сторону от него, Пётр видел только тьму.

Отвернувшись от завораживающей своим величием тьмы снова на экран, чтобы не упасть вновь в глубины её царства, Пётр видит себя. Себя ребёнком, лет восьми. Блондинистые, кудрявые волосы. Уродливые, коричневые тапочки и чёрные носки, что не покрыли большой палец левой ноги из-за образовавшейся, довольно внушительных масштабов дыры. И Пётр видит, как Петька держит в своих руках угловатый, не помещающийся полностью в ладонь камень, а за углом соседского дома стояло около четырёх ребятишек, одна из которых была девочка в белом платьице в горошек, что пыталась скрыть смех нежной ладошкой.

– Неужели я сломал тот фонарь? – Подумал про себя Пётр и вдруг он слышит резкий звук стекла и взорвавшейся лампочки. Взор сразу же обращается на экран мира, и Пётр видит, как одна из стекляшек отлетела на юного Петьку, оставив кровавый шрам, что пересёк незначительную часть правой щеки, что он подставил, пытаясь спрятаться от стекольных брызг. Пётр, коснувшись щеки, почувствовал маленький, заживший шрам, оставшийся с ним навсегда.

Тяжёлый, оглушивший уши Петра грохот донёсся из тьмы, сравнимый мощью и энергией с не менее Великим Потопом, что покрыл мир солью и водой, оставив спасённым лишь Моисея и его зверей. Но мир Петра покрыла не вода, а сжавшиеся тьма со всех сторон, оставившая лишь немного кислорода для жизни человека, стоявшего вокруг неё и смотревшего на мир, с непонятными для самого себя целями. Это был первый отвратный поступок в жизни Петра. Отсюда и начинается отсчёт тьмы и света. Этот день является зарождением тьмы в сердце юнца. Тьмы, что живёт уже миллиарды лет. Тьмы, смерть которой осталось ждать так мало.

Опомнившись от звукового удара, чуть ли не проткнувшего своей мощью барабанные перепонки Петра, он почувствовал, как дышать стало легче. Но никаких изменений больше не заметил – сложно увидеть сжатие тьмы, когда всё вокруг тебя и есть она. Он продолжил наблюдением за юным собой, что к моменту очистки от посторонних шумов ушей Петра, уже побежал в сторону дома, в слезах, что перемешивались с кровоточащей раной щеки, образуя жестокие, розовые капли, сопровождающие по пятам ребёнка. Другие же дети, не ожидавшие исполнения в реальность проступка, на который, как они думали «Петька никогда не решится, он же самый трусливый трус!», побежали врассыпную, кроме той самой девочки с платьицем в горошек и распущенными, длинными, волнистыми волосами, что покрыли её слабую спинку.