Валерий Анишкин: Моя карма. Человек в мире изменённого сознания

– На берегах Иртыша жили древние племена, и в курганах долины реки до сих пор при раскопках находят изделия из золота, – сказал Иван. – А ты знаешь, в нашей реке водятся почти все виды рыб, даже осетровые. Хотя из-за загрязнений рыбы становится меньше. Да ещё браконьеры.

– Ну я не рыбак, так что меня можно не опасаться, – пошутил я…

Домой мы вернулись к обеду. Иван накормил меня вчерашним борщом и пельменями, и я, взяв свои вещи, пошел устраиваться в общежитие.

Иван хотел идти со мной, но я решил, что он будет мне только мешать, и отговорил его, сказав, что мне проще уладить волокиту с устройством в общежитие одному…

Корякин мучил инструмент, долго прилаживая пальцы к кнопкам баяна сначала правой клавиатуры, потом левой, и наконец извлекал неуверенный аккорд.

Звуки повторялись с какой-то определенной последовательностью, спонтанно образуя своеобразный ритм. Глаза у меня стали невольно слипаться, и я, сам не замечая того, уснул…

Проснулся я от голосов, которые вдруг заполнили комнату. Это пришли с работы мои соседи: их было трое, не считая Корякина, с которым я уже успел познакомиться, – два молодых и пожилой, мне показалось, старик, мужчина.

– Новенький? – спросил меня в упор невысокого роста парень с монгольскими скулами и обветренным лицом.

Я молча пожал плечами.

Мужики вывалили на стол консервы, ливерную колбасу и хлеб, разошлись по своим кроватям, полезли по тумбочкам, и на столе появилась алюминиевая кастрюля значительных размеров, макароны в кульке, сало.

– Антон, – сказал пожилой, – тебе варить макароны.

– Э-спасибо. Пусть Толик варит, я вчера варил, – возразил Антон.

– Иди-иди, – усмехнулся Толик. – Я два дня подряд картошку жарил.

– Ладно. Раз так, хорошо, пойду. Но завтра не пойду.

Говорил он с лёгким акцентом быстро и эмоционально, и слова почти сливались в предложении. «Р» в начале слова он произносил раскатисто, «ч» у него выходило как «тч», а «в» у Антона похоже было больше на «б». Перед словом «спасибо» он вставил «э».

– Eres espanol? – спросил я.

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Si. Habla espanol?

– Un poco. No hay practica cinversacional.

– La practica sera. Encantado de conocerte 1 1 – Вы испанец? – Да. Говорите по-испански? – Немного. Нет разговорной практики. – Теперь будет. Очень рад знакомству. А как ты узнал, что я испанец? – По акценту. . Cómo sabes que soy español?

– Por acento.

Я заметил напряжённое внимание Степана и Толика, которые с удивлением слушали наш разговор на чужом языке. Это их смущало, и я добавил по-русски:

– У вас нет звука «сп», поэтому ты произнёс «э-спасибо».

– Я как-то на это не обращал внимания, – сказал довольный Антон и ушел с кастрюлей на кухню варить макароны.

Языки мне давались легко. Когда я ещё учился в своём родном городе, мы с моим другом Юркой ходили на факультатив испанского, который вёл наш преподаватель Зыцарь, а потом, уже в Ленинграде, куда перевёлся после первого курса иняза, я, уже обладая некоторыми знаниями языка и каким-то словарным запасом, на спор с одним из старшекурсников выучил испанский за три месяца. Ну, может быть, «выучил» – громко сказано, не выучил, но мог более-менее прилично объясняться на испанском, имея в виду бытовой уровень, что оказалось не очень и сложным. Правда, в течение трёх месяцев мне пришлось оставаться после лекций, и я ходил в лингвистический кабинет, где слушал пластинки с уроками испанского, которые мне давал наш преподаватель Марк Маркович Сигал, чтобы освоить произношение.

Принимал экзамен он же. Беседовали на испанском десять минут, и Сигал безоговорочно признал, что я пари выиграл…

Когда с дымящейся кастрюлей вернулся Антон, все сели за стол.

– Новенький, – повернулся ко мне пожилой, – садись с нами, знакомиться будем.

Я было стал отнекиваться, мол, неудобно.

– Иди-иди. «Неудобно задом наперёд ходить», – сказал пожилой.

– Давайте я хоть за бутылкой схожу, – предложил я, видя, что на столе появилась бутылка водки.

– Поставишь, когда получку первую получишь, – остановил меня пожилой. – Да и мы особо в будни не пьём – работать потом тяжко.

– Меня зовут Степан, по батюшке Захарыч, но все зовут просто Степан. И ты так зови… – Испанца зовут Антоном, а если по-ихнему, то Антонио.

– А это Анатолий, художник, – показал Степан на парня с азиатскими чертами лица. – Фамилия его Алеханов, чуваш.

– У меня мать русская, а Алехан по-чувашски значит защитник, – пояснить Анатолий. – А Анатолий – это по-русски; по-чувашски: Талик или Таляк.