Валерий Анишкин: Моя карма. Человек в мире изменённого сознания

На кровати сидел ражий веснушчатый малый с баяном. Перед ним стоял стул с прислонённым к спинке самоучителем игры, и он сосредоточенно разбирал ноты.

– А ты, Корякин, чего не на работе? – спросила комендантша.

– А у меня сегодня отгул, – недовольно отмахнулся Корякин, не отрываясь от своего занятия.

– Где у вас свободная койка?

– Это вместо Васьки «Круглого что ль? – поднял голову Корякин.

– Да, вместо Круг’лова, – поправила комендантша.

– Его кровать у окна была, только её занял Колян, а Коляново место вон, у стенки.

– Я задвинул чемодан с рюкзаком под кровать, на которую указал Корякин и, сняв туфли, завалился на неё поверх одеяла. Я устал после всех сегодняшних походов и тело требовало отдыха…

После оформления на работу в отделе кадров мы с Иваном Карюком шли пешком. Я хотел поближе познакомиться с городом, где предстояло какое-то время жить. Строительно-монтажное управление, куда я устроился на работу, как и множество других предприятий, обслуживало нефтеперерабатывающий завод. Оно находилось недалеко от завода и оттуда хорошо была видна его огромная территория, которая впечатляла своими размерами.

– 1200 гектаров. 1800 футбольных полей, – сказал Иван. – Одних автодорог 150 километров.

– Вижу, что предмет тебе знаком, – улыбнулся я.

– А как же! Все мы в какой-то мере зависим от завода, ведь и наш городок вырос вокруг его строительства, недаром он и называется городок Нефтяников.

Лес труб возвышался над кирпичными заводскими строениями, изрыгая в небо густой дым, который клубился и извивался от лёгкого ветра, а потом расползался и растворялся в вышине, заполняя всё пространство до горизонта. Яркое пламя факела, похожего на гигантскую свечу, превращалось в черную тучу дыма и тоже уходило в небо.

– И всё это идёт в атмосферу? – спросил я, глядя на причудливую игру плотного, будто вылепленного из пластилина, дыма.

– А куда денешься? Все вредные примеси на город. Да ещё и со сточными водами от нефтепереработки в поверхностные воды поступает до хрена всяких сульфатов, фенолов и другой дряни.

– Как же здесь можно жить?

– Живём, как видишь. Да и не вечно же так будет. Придут новые технологии, появятся новые очистные сооружения. Что-нибудь придумают… Зато здесь надёжная работа и хорошие заработки. Завод обеспечивает больше двух тысяч рабочих мест, а если со всеми подрядными организациями, то, считай, раза в три больше.

– Я слышал, нефтезавод строили зеки, – сказал я.

– Почему только зеки? В строительстве участвовало много рабочих, в том числе и зеки. Сюда ехали молодые специалисты со всей страны. Кстати, на стройке работал в числе заключённых Лев Гумилёв, который отбывал срок в Омске…

Мы шли по улицам, название которых часто отражало специфику городка: улица Химиков, Нефтезаводская, улица Энергетиков, улица Энтузиастов.

– Район наш ещё строится, – рассказывал Иван, – хотя, в основном, всё, что нужно, здесь уже есть… А ты знаешь, когда я уезжал в Ленинград учиться, здесь ещё не было ни троллейбусов, ни трамваев, а теперь, смотри, и трамваи, и троллейбусы.

Действительно, мимо нас громыхали трамваи, трезвоня педальными звонками; высекая искры дугами, шли троллейбусы, и вообще дыхание города ощущалось в полной мере: люди, заполняя тротуары, спешили по своим делам, сигналили грузовые и легковые автомобили. Всё двигалось, всё работало. Радовали глаз зелёные газоны и молодые дерева сквериков.

– Представь, что всего какой-то десяток лет назад, здесь была деревня с одной школой, одним магазином, да почтой, а теперь настоящий современный город с детсадами, школами, библиотеками, поликлиниками.

В центре района на проспекте Мира возвышался Дворец культуры нефтяников, отражая стеклянным фасадом площадь перед собой.

– Раньше здание украшали колонны, но когда стали бороться с архитектурными излишествами, колонны снесли. Теперь вместо них – высокое крыльцо… С колоннами было красивее, – посетовал Иван.

С проспекта Мира мы через парк спустились к песчаному пляжу Иртыша, и я, наконец, увидел величественную сибирскую реку. Широкая и спокойная, она тихо несла свои воды от границ Китая в Обь, куда и впадала, пройдя огромный путь более, чем в четыре тысячи километров, что я знал из энциклопедии, вычитывая сведения о сибирской столице, когда окончательно созрело решение ехать сюда.

По реке в обе стороны проплывали белоснежные теплоходы, в сторону Омска шла баржа с лесом.