Дарья Зимина - Горлица и лунь

– Ты встречал воинов из Сороцка?

– Только раз в степи, ханум, но тогда нам не велено было начинать бой. Эти мужи высоки ростом и все носят кольчуги не из пластин, как наши воины в сражениях, а из железных колец.

– Я видела Сороцкое княжество на карте, Толуй. Были у нас враги и посильнее.

– А какое войско собрал Бату-хан! Сколько нас – разве сосчитаешь? Это как звезды на небе.

– Надо считать. Более пятидесяти тысяч.

Можно было продолжать путь, но разговор обещал быть интересным, и ханум пустила лошадь шагом.

– Далеко отсюда есть большая земля. Там только степь, куда хватит глаз. Без рек, без лесов, без гор… Летом там трава не зеленая, как в княжествах, а всегда сухая, будто выжженная жестоким солнцем. Зимой дуют сильные ветры и выпадает глубокий снег. Только стада пасутся на этих просторах. Другие народы пашут землю, но у нас ничего не растет! Они строят корабли и торгуют с соседями, но у нас нет ни рек, ни синих морей. Они богатеют, а мы бедные и дикие, как много веков назад. Но разве мы звери, разве мы не хотим жить, не опасаясь голодной смерти или непогоды? Разве мы не хотим, чтобы дети наши ходили в шелках и золоте, ели сладко и видели большее, чем родную суровую степь? Нужда заставила нас сесть на лошадей и луками и стрелами добывать себе неспокойное лукавое счастье! Ни на что другое на свете этом не похожи наши станы. Дети растут, каждый день видя кровь. Утром жены и невесты провожают любимых на бой, не зная, увидят ли их вечером живыми. Седые старики тоже ждут с тревогой: погибнет кормилец – горе семье, может ведь остаться на просторах чужих земель и в окружении врагов беззащитная юрта. А в ночи, когда горят пограничные костры, криками степных птиц раздается плач об убитых. Но и эта жизнь милее той, которую еще деды наши оставили. Ведь когда-нибудь перестанем мы гнать коней и искать свое счастье, да, Толуй? Мы почти поймали его.

Воин цокнул языком, удивляясь красноречию ханум.

– О чем задумался?

– Пусть тебя судьба хранит. Я бы рад был в бою пасть, кабы знать, что хотя бы для тебя одной будет потом счастье.

Девица взглядом добрым окинула Толуя, всегда сдержанного, задумчивого, изредка смотревшего на госпожу свою с участием человека родного и болью от тяжелой потери, которая уже никогда не забудется.

У Золотой юрты – жилища, золотыми пластинами покрытого – Бортэ спешилась и, пройдя к отцу, изящно перед ним склонилась. Бог на земле, владыка вселенной был уже далеко не молод. Солнце его клонилось к закату неумолимо, и словно от этого проливал он с каждым годом больше крови, выкупить надеясь у хозяина царства мертвых Эрклиг-хана еще хоть день, хоть час жизни. Суровое, равнодушное, будто опухшее лицо Бату-хана сохранило остатки былой красоты. В густые черные волосы вплетал он золотые монеты, звеневшие при каждом движении головы. Халат багряный с золотыми птицами обтягивал толстое тело, а пухлым ступням, казалось, тесно было в узких зеленых туфлях носками вверх. Однако была в хане дикая, страшная сила. От удара одной руки его падали кони. На своем любимце, гривастом Салхи 9 9 По-монгольски «ветер» , без труда обгонял Бату самых легких и опытных воинов. Умный, хитрый, устали незнающий, он один мог собрать огромное войско.

– Долго же ты спала сегодня, Бортэ, – сказал он ей.

– Случилась беда, отец. Няня моя пыталась убежать. Я хотела наказать ее по всей строгости, но люди Абукана зарубили Горинку. Вдруг теперь все рабыни от меня сбегут? Легкая смерть ничто в сравнении с карой жестокой.

– Не тем сейчас голова твоя забита. Джучи никак не подтянет войска хана Мунке, потому мы еще не напали со всей силой на города белокаменные. Мне донесли, что князя Сороцкого люди сюда путь держат. Как с послами поступим, Бортэ?

– Устроим им пир, на пиру же устрашим послов так, что убьют они сами надежду в сердцах защитников Ижеславца, Лопастны 10 10 Лопасня, город в Рязанском княжестве , Поронска 11 11 Пронск, город в Рязанском княжестве , Росьтовца 12 12 Ростовец, город в Рязанском княжестве , Ужеска 13 13 Ожск, город в Рязанском княжестве и Сороцка, – ответила девушка, внимательно изучая карту на куске шелка на стене юрты.

– Приготовь все к пиру и моей встрече с послами, дочь, – повелел хан Бортэ, и она поклонилась с довольной улыбкой.

Вечером Бортэ расчесывала прямые жесткие волосы гребнем из слоновой кости. Служанка принесла ей копченую баранину и кумыс. Красные фонари под потолком светили неярко, и крупные тени лежали на плечах и груди госпожи, на желто-коричневую кожу, видную из-под расстегнутой на груди рубахи. Измученная страданиями утренними и приготовлениями, Бортэ была как бы в полусне. Взглянув на рабыню, она удивленно подняла тонкие брови.