Екатерина Рогачёва - Хорошо, когда ты солнце

Боль потихоньку отпускала. Евгения Васильевна бездумно рассматривала потолок, соображая, чем заняться сегодня. Подруг давно у неё не осталось, мало кто доживает до её лет. Родственники далеко, на другом конце города. Можно, конечно позвонить и попросить приехать. Да только зачем? У них свои дела, своя жизнь, и не очень-то нужна им больная старуха. По телевизору смотреть нечего, не понимала и не любила Евгения Васильевна нынешних передач. А читать – глаза давно не те. Вот разве с соседской девчонкой поболтать. Хорошая девочка, добрая, и чем-то напоминает саму Евгению Васильевну в юности. Не любила она высказываний о том, что молодёжь нынче плохая, испорченная. Молодёжь всегда одинаковая, любопытная, исследующая жизнь на вкус, живая. Юность только ей достается разная. Кому, как соседке, интернет и дискотеки, кому, как ей самой, работа на заводе в тылу и сводки с фронта.

Она наконец, не спеша, дошла до кухни, заварила себе чаю и села с чашкой за стол у окна, наблюдая, как над крышами занимается утро. Ещё один день. Они у неё теперь как монетки, ценные, наперёчет. Каждый может оказаться последним, переполнив собой копилку прожитых лет.

Женщина не знала, сколько так просидела, глядя куда-то внутрь себя. Из забытья её вывел резкий звук. Телефон. Старенький, домашний, ещё с диском, который нужно крутить, набирая номер, и дребезжащим звонком. Родня пыталась и мобильный Евгении Васильевне купить, и этот аппарат поменять на что-нибудь, более современное. Отказалась. Ну зачем ей это? И запоминать, как новыми устройствами пользоваться, тяжело, да и милее старый привычный телефон. Почти друг, товарищ по прожитым годам. С ним веселее. И слышно его хорошо, а в её годы это важно.

– Кто бы это? – пробормотала она сама себе, с кряхтением поднимаясь со стула. Глянула на часы. Девять. Вот так теперь всегда, время убегает, не заметишь. А, кажется, только-только пять было. Трудно в старости следить за временем, оно быстрее двигается, чем ты.

– Алло, – сказала она в трубку. На том конце провода помолчали, потом приятный женский голос спросил:

– А можно услышать Иванову Евгению Васильевну?

– Здравствуйте. Можно. Это я.

Голос был незнаком. Но что-то заставило Евгению Васильевну вслушаться, покрепче прижать трубку к уху.

– Здравствуйте, – сказала женщина. – Евгения Васильевна, я из поискового отряда нашего города. Тут такое дело…

Она как-то замялась, потом ещё более неуверенно добавила:

– Вы только не волнуйтесь. Скажите, пожалуйста, знали ли вы Никодимова Александра Николаевича, двадцать четвертого года рождения?

Сердце, словно в том самом сне, сжалось, а затем ухнуло вниз, больно ударяясь в полете обо что-то. Чувствуя, как резко холодеют руки, Евгения Васильевна почти упала на банкетку возле телефона и смогла лишь выдохнуть немеющим губами:

– Вы нашли его?

– Нашли, – сказала женщина.

– Где?

Голос не слушался. По щекам текли слёзы, а сердце болело всё сильнее. Надо бы таблетку, мелькнуло в голове, но Евгения Васильевна тут же с неожиданной злостью оборвала мысль. Потом таблетки, потерпит сердце. Она этого звонка ждала столько лет.

– На Смоленщине.

Женщина говорила с явным сочувствием, видно, не первый раз ей приходится сообщать такие новости. После некоторой паузы она предложила:

– Давайте мы приедем и всё вам расскажем. Ну, или вы к нам.

«Нет уж», – подумала Евгения Васильевна. «Я теперь и из подъезда-то не смогу выйти без помощи, ноги не удержат».

– Приезжайте, – сказала она. И, не удержавшись, шёпотом попросила:

– Только быстрее, пожалуйста.

Поисковики не подвели. Не прошло и часа, как та самая женщина и молодой парнишка в очках уже сидели на кухне Евгении Васильевны, разложив на столе какие-то бумаги.

– С нами связались наши коллеги из Смоленска, – рассказывала женщина. От волнения Евгения Васильевна никак не могла вспомнить, как ту зовут, хотя собеседница и представлялась. Парень же вообще старался слиться со стеной и привлекать как можно меньше внимания. Кажется, ему было очень неудобно смотреть на растерянную, поминутно вытирающую глаза старую женщину, и не знать, чем помочь. А чем тут поможешь?

– К великому сожалению, отыскать кого-либо из живых, помнящих Александра Николаевича в лицо родственников, не удалось. Только племянница. Но она родилась уже после войны и, соответственно, никогда родного дядю не видела.

– Племянница, – эхом повторила Евгения Васильевна. – Помню, да, был у Саши брат. Маленький ещё, ему лет семь было, когда Саша на фронт уходил.