Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга вторая

И человек-жаба, странно подскакивая, заспешил к выходу из рощи. Акимов повернулся к скворцу:

– Кирилл Владимирович, посоветуйте, что мне делать. Не могу понять, куда и зачем Дормидонт Ильич меня зовет. И еще: он сейчас был груб с Мурлышенькой, которая за его душу с Завистью воевала! Это мне совсем не нравится! Но, с другой стороны, человек вроде бы помощи просит. Как отказать?

– Иди с ним, Антон, – кивнула птица. – Вам с кошкой ничто плохое не грозит, можешь мне поверить. А вот для того, чтобы ты смог разобраться в самом себе, это будет весьма поучительный разговор.

– Не бойся, Антоха, ты не будешь с ним один на один. Мы за вами пойдем и не дадим скупердяю нашего товарища обидеть, – пообещал Сашка.

Акимов коротко выдохнул и вместе с Мурлышенькой побежал за Дормидонтом. Мы немного подождали, пока они скроются за березами, и двинулись следом. Скворец сидел на плече у Светки. Серебряные бабочки опять показывали нам дорогу. Лесок скоро кончился. Впереди расстилалась низина с несколькими чахлыми деревьями. Ковалева повертела головой и сказала:

– Кажется, я знаю, куда мы идем. Видите, вон там справа кустов много и вода блестит? Это, наверное, и есть болотце, о котором вещал жадюга. Вот только зачем оно ему сдалось, непонятно? Будто нельзя было на прежнем месте Антону свою просьбу выложить! И вообще: как наш пончик сумеет помочь человеку-жабе заиметь кучу денег? Смехота!

Мне показалось, что скворец на плече моей подружки чуть слышно вздохнул. Светка не ошиблась в направлении движения: бабочки летели именно туда. Устало путаясь ногами в сухой траве, мы наконец добрели до болота и притаились за кустами. Впереди, у самой кромки воды, послышался возмущенный голос главы семейства:

– Ты не прикидывайся, не прикидывайся светлым серафимом! Ишь, не знает он, зачем мы сюда пришли!

– Но я, Дормидонт Ильич, и правда не могу просечь, чего Вам надо, – уныло отвечал Антошка.

Впереди меня две пожелтевшие ивы лишь чуть-чуть смыкались между собой. Я осторожно развела ветви и посмотрела в образовавшееся «окно». Светка и Сашка сблизили свои головы с моей и сделали то же самое. На мерцающей поверхности болота были смутно видны два силуэта в профиль: сгорбленный губастый – крестьянина и кругленький – Акимова.

– Почему-то кошки рядом с ними нет, – шепотом заметила я.

– Противно ей находиться рядом с квакухой, – предположил Иноземцев. – Тем более, если жаба – еще недавно любимый киской хозяин, ставший сквалыгой.

– Значит, никто сейчас пончика от жмота не охраняет, – озабоченно протянула Ковалева. – Придется нам подойти к ним ближе, а то мало ли что.

Это было резонно. Наша троица, вместе со скворцом, стараясь не шуметь, полезла вперед сквозь ивовые заросли. Но, похоже, мы зря опасались стать обнаруженными: Акимову и Дормидонту было абсолютно не до нас, они спорили!

– Ты что, малец, не веришь мне?! – вопил крестьянин. – Думаешь, я по недомыслию затеял договор с тобой заключать? И вот сейчас, будто бы, испугаюсь греха неотмолимого и сбегу отсюда?

Антон махал руками:

– Какой договор? Что еще за грех неотмолимый? Вы, наверное, не в своем уме, да?!

– Смотри-и же, глупый неве-эра! – проблеяла жаба, вдруг сильно раздавшись в рост и ширину.

Фигура будущего купца совершенно пропала в огромном пузыре, чуть отсвечивающим желто-зеленым в лучах звезд. О, кажется, их стало больше, и сияют они еще ярче – небо усыпано блестящими точками, словно драгоценными камнями. Какая красота!

– Кирилл Владимирович, что это он делает? – потрясенно спросила рядом со мной Ковалева. – Может, Дормидонт и правда спятил?!

Я взглянула: ну и дела! Квакуха зачем-то рвала с себя ремень, опоясывающий рубаху. Ремень не поддавался – где ж его так просто не расстегнешь перепончатыми лапами! Жаба нетерпеливо квакала. Наконец кожаный поясок лег на землю. Земноводное принялось стаскивать рубашку.

– Э-э-э, Дормидонт Ильич, – хихикнул Антошка. – Вы решили поплавать? Я уважаю, конечно, Вашу закалку – но ведь уже осень. Вода, наверное, холоднющая – ух!

Скакуха бросила наземь рубаху. Лихо притопнув, скинула лапти и потянула с себя вниз штаны.

– Послушайте, уважаемый хлебороб, – забеспокоился Акимов. – Может, не стоит совсем-то заголяться? А если сюда девочки придут? Они ваще-то собирались, вместе с Земой и Кириллом Владимировичем! Неприлично же получится, Дормидонт Ильич! Верю я, верю, что Вы – крутой Супермен. В ледяном болоте запростяк купаетесь, как я дома в ванне. Эй, а это зачем?!