Леонид Хромов - Просто пройти по улице

– Неплохой набор. Учебное заведение, старый колдун. Можно добавить девяносто гектаров усадьбы с прудами и садовой архитектурой из моего времени. И, наконец, вспомнить тайную комнату и волшебную палочку. И сюжет намечается.

– Вы о чем? Ни тайных комнат, ни волшебных палочек. Похожая сказка уже написана.

– Будет у нас и то и другое. Если уж я универсальный гений, без чудес не обойтись. Каторжный труд и вдохновение – и необыкновенная трость у меня в руках. Это большой секрет. О нем, конечно, многие знают. Смотрите, легкое движение тростью – и появится любой персонаж, вызванный мною. Вот, пожалуйста. Подать сюда негодника, погубившего алмаз древней отечественной словесности, который я так и не перевел на современный язык!

Взмах трости. Из появившегося облака материализуется фигура. Это детина в лакейской ливрее. Пригнувшись, он размахивает руками, в такт мелодии, которую сам мычит, иногда вставляя французские слова.

При этом заметно, что он сильно пьян и находится в полном восторге от себя. Увидев незнакомцев, он оторопело останавливается и перестает издавать звуки. Выпрямляется и удивленно озирается.

Поэт направляет на появившийся персонаж трость и приказывает:

– Доложи, бражник, чей будешь и что натворил.

– Да здешнего барина, – кивок на дворец. – Дворовый человек. Приказчик за добром хозяйским смотреть оставил, когда Москву французам отдали. Может, вовсе ничего и не натворил.

– Так ты, значит, пока дядюшки нет, здесь с французами пьянствуешь?

– А пусть и с французами. Если я здесь оставлен, значит, должен принимать гостей. Со всем уважением. Если умная нация побеждает глупую, той положено победителям всячески угождать. Да, открыл для них хозяйскую тайную комнату, которую сам с приказчиком и замуровывал. Пусть видят, какой я есть замечательный человек. И другим расскажут. Только там не богатства оказались, а бумага старая. Для дорогих вещей у приказчика подвод хватило.

– Понятно. Получается, после твоего «хлебосольства» дом не мог не сгореть. Так?

– А пусть и так. Я здесь за хозяина. Чего ты, барин, об том старье? Кому оно нужно? Может, у тебя денег не хватает на новую книжку с картинками?

Поэт сделал шаг к разгулявшемуся лакею. Упер трость ему в живот и сказал сладким голосом:

– Вывести бы тебя из города да бросить на большой дороге в слезах и истерике. К твоим собутыльникам. Да счастье твое, некогда. Пляши, бражник, и исчезни.

Взмах трости. Персонаж исчезает.

– И вы, господин хороший, будете меня уверять, что перед нами была личность?

– Личности не осталось. Раб своей слабости. Но, замечу, ваша трость – просто чудо. И какие у нее еще возможности?

– Они ограничены только вдохновением и талантом ее владельца. Смотрите.

Возник туман. Такой густой, что стало не видно своей руки, поднесенной к лицу.

Когда туман рассеялся, Старик увидел, что находится высоко над перекрестком. На чем-то невидимом, но твердом. Стоящий рядом Поэт вздохнул и грустно сказал:

– Невероятно, как быстро меняется город. Прошло около ста лет, а место трудно узнать.

Под ними проходили трамвайные рельсы. А может, рельсы конки.

Плотно прижавшись друг к другу, в начале улицы стояли двухэтажные дома, на верхних этажах которых находились конторы и жилища владельцев. На первых этажах – их лавки. Вдоль улицы выстроились чугунные фонари и ряды молодых деревьев, высаженные с двух сторон.

Хозяином улицы стоял невысокий дворник в фартуке. Неспешно катилась череда подвод. Дама переходила улицу, направляясь в модный магазин на углу. Мальчишка-зевака прислонился к столбу и рассматривал витрину. Около входа в роскошный магазин, торгующий чаем, остановился полицейский, придерживающий форменную шашку. Рядом – недавно построенный высокий доходный дом. Вдали, как небоскреб, возвышается шпиль пожарной каланчи. И за ней – кресты древнего храма. Неспешность. Тишина спокойного города. Насмотревшись, наши герои спустились на противоположной стороне улицы в настоящее время. Дома с лавками исчезли. На месте чайного магазина возвысился монумент. Символ скорби и продолжения жизни.

Поэт озадаченно разглядывал памятник странной женщине. Поинтересовался:

– Кто это?

Пенсионер пожал плечами:

– Автор не сказал. На ваше усмотрение.

Поэт уточнил:

– Ребенок ее?

– Тоже не сказал.

Поэт решил разобраться, зачем они здесь.

– Память об ополченцах, остановивших «железных и непобедимых» под Москвой. Кадровых частей не было. Серые шинели. Русские таланты. Необученные. Плохо вооруженные. Они победили ценой огромных потерь.