Алексей Дунев - Когда часы быстрей минут. Нехронологический роман

А там глубина больше трёх аршин. Барин в прошлом годе приказал углубить, чтобы можно было на прогулочной барке к самому берегу подходить. Малыш потянулся за игрушечным кнутиком, подаренным конюхом Тимофеем, да и соскользни с обрыва. Горло сдавило. Сын владельца имения хотел закричать, но получился слабый ноющий стон. А Иван Бирюков тем временем с другими мужиками около дома плотничал. Совсем недалече. Услыхал звук, будто щенок скулит. Взглянул в сторону обрыва и обомлел. По крутому берегу сползал в мутную глубь ребёнок. Не было времени рассуждать, кто таков, чей сын, как вмиг оказался на краю. Ринулся вниз, одной рукой зацепился за врытый для крепления лодок столбик, а другой уже потянулся к мальчишке.

Предательски закачался столб, увлекаемый тяжестью Ивана, но сильная рука уже подхватила за ворот кафтанчик, нога упёрлась в подвернувшийся корень. Оттолкнувшись, мужик ловко вытащил наверх себя и испуганного ребёнка. Тут же выбежала из дома запыхавшаяся нянька и забрала дитятко. Иван лёг на траву и поднял глаза к высокому ясному небу.

Вернувшийся после трудового дня пастушок заметил стоящую перед родной избой барскую бричку, робко вошёл в сени и услышал громкий раскатистый бас:

– Благодарствую тебе, Иван Ферапонтович, по гроб жизни твой должник, – голос был густой, уверенный, хозяйский.

– А ещё решили мы с Татьяной Кирилловной за спасение нашего Димитрия даровать вольную тебе и домочадцам твоим!

– Так как же, ба-арин? Андрей Борисович! Что ж мы бу-удем де-елать-то? – протянул в ответ хозяин избы.

– А хочешь, Иван, я тебя в столицу перевезу, в Петербурх? Мы сами-то по осени туда собираемся ехать и вас можем захватить. Мы с супружницей так решили, что ты человек волевой, сильный и к работе способный, значит, не пропадёшь и без барина. В люди выйдешь, и дети твои через тебя род получат. А самостоятельность и право жить своей волей, а не барской – единственно достойная тебя награда. Жизнь за жизнь.

Женившись на Татьяне Кирилловне, отставной майор Ставрыгин стал хозяином трёх деревенек на берегу раскинувшейся в вольном порыве реки Вятки. Поселения разместились на трёх холмах, почти равноудалённых от четвертого, на котором и стоял длинный барский дом, одним концом выходивший к реке.

С высокого пригорка хорошо видны натыканные, как грибы после дождя, крестьянские домишки. Чёрными точками кажутся селяне, бредущие в усадьбу по трём наезженным и нахоженным дорогам, которые сходились в одной точке. «Все дороги ведут в…?» – с вопросительной интонацией произносил майор Ставрыгин, подкручивая ус и глядя на молодую жену. Татьяна Кирилловна каждый раз благосклонно улыбалась повторяющейся шутке.

Выйдя на крутой берег, Андрей Борисович любил всматриваться в своенравное, вихлявое русло реки и ожидать гостей, летом прибывавших по судоходной Вятке, а зимой тоже по реке, но уже замёрзшей. Жизнь в пошехонской глуши отличалась однообразием дел от посевной до сбора урожая, и молодые помещики старались выезжать зимой в столицу. Но вот уже несколько лет после рождения сына поездки с женой в Петербург стали для четы Ставрыгиных лишь разговорами. Барыня не хотела надолго разлучаться с маленьким наследником, а взять его с собой не позволяла долгая и опасная дорога из пошехонщины до города на Неве.

До поздней осени Бирюковы продолжали своё обычное житьё. Отец уходил в поле, на покос или работал с мужиками у барина. Мать с бабами дотемна жали острыми серпами золотистую рожь. Бабка водилась с младшенькой – Алёнкой, скребла пол, варила щи, следила за скотиной. Сам Данила до заморозков гонял коров на луга, что окружали деревеньку и тянулись на немалые вёрсты вширь и вглубь России. И эта неподвластная представлению мощь бескрайних просторов снилась Даниле, звала его на великие подвиги и героические деяния. Данила иногда вспоминал приезд к ним барина, его чудн ы е слова о воле, представлял длинный барский дом с высоким крыльцом как путь к этой воле и задрёмывал на пригорке под лучами скупого осеннего солнышка.

В тот день, когда пастушок последний раз этой осенью гнал коров с пастбища к родным стойлам в тёплом хлеву, повстречался на деревенской дороге странник. Обычный с виду мужик, крепкий, широкий, твёрдым шагом шёл по просёлку. В руках дорожный посох, за плечами котомка. Когда они поравнялись, Данила отметил высокий лоб, мохнатые густые брови, поседевшую бороду, развевавшуюся на ходу, и особенный пронзительный взгляд зелёных, по-волчьи нахальных глаз. Прохожий спросил воды. Пастушок указал рукой в сторону недалёкого родника, и путник благодарно кивнул. Внимательно посмотрел на паренька, словно прощупывал взглядом, светлы ли мысли подростка, есть ли мечты и устремления, что поведут по дорогам будущего человека, который с малолетства приставлен к делу.