Алексей Дунев - Когда часы быстрей минут. Нехронологический роман

В крестьянской бане готовилось священнодейство. Иван ожидал рождения сына. Мать Ивана, бабка Лукерья, маленькая сгорбленная старушка, следила за тем, как топится баня, чтобы не перегревалась и не остывала.

Повитуха ждала в избе, её позвали заранее, и сейчас она угощалась за печью в хлебном куте. Сам хозяин держал жену за руку.

– Слыхала, Марьюшка, люди бают, императрица у нас теперича. Снова Екатерина. Была одна, так щас другая.

Жена помолчала в ответ, а затем всхлипнула:

– Вот и началось, батюшка, – Мария была сильно младше мужа, и её трогательное «батюшка» вызывало у него ком в горле.

Они с повитухой довели жену до баньки, Иван остался стоять на воздухе, тревожась за любимую женщину и родное дитя.

Мальчик родился здоровый, крепкий, большеголовый, какими должны рождаться крестьянские дети. Над именем Иван с женой думали несколько дней и сошлись на Даниле. Так звали деда Ивана – человека основательного, хозяйственного и уважаемого. Именно он и оказался бирюком, то есть мужиком, у которого умерла жена, мужиком, оставшимся с тремя детьми. Не потерял себя дед Данила, всё выдюжил, всех детей поднял. От него и пошла плодиться фамилия Бирюковых.

– Чьи вы? – спрашивали ребятишек Данилы.

– Бирюковы мы, – гордо отвечал, будучи ещё сопливым пацанёнком, отец Ивана.

А теперь и у Ивана родился продолжатель и крепитель фамилии. Так уж повелось на Руси вести род, передавая имя сыновьям по наследству.

Парень рос смышлёный и внимательный. Отец гордился Данилкой: руки у мальчишечки к месту были приставлены. За что бы ни брался: детский ножичек ли себе из ветки сосновой выстругать, куколку ли младшей сестричке смастерить – всё ладным выходило, глаз радовало. До мальчишеских ватажек рос Данила не охочим. С малолетства радовал старших основательностью, трудолюбием и недетской рассудительностью. А как исполнилось двенадцать, запросился в пастушки.

– Пусти, батя, – молил сын, – я справлюсь.

– И впрямь, Селивана-то в солдаты забреют. Это уж ясно, как божий день! А стало быть, деревенское стадо без присмотра остаётся, – ворчала тихонько из-за печи бабка Лукерья, поддерживая любимого внучонка.

– А справишьси, не опозоришь семью перед наро-одом, перед сосе-едями? – с растягом вопрошал глава семейства. Отец всегда так говорил, когда хотел подчеркнуть важность беседы.

– Тятя! – торопился оправдаться Данилка, – я уже взрослый, я с Селиваном ходил… Он меня хлыстом щёлкать научил.

– Пастуху от селян уважение, да и копеечка от обчества не лишней будет, – опять вставила своё бабка.

– Данилушка, поиграл бы в детство ещё, чай не сиротой растёшь. Есть кому прокормить, – всхлипнула мать у колыбели младшенькой.

Данила посмотрел на взрослых исподлобья и пробубнил:

– Я уж почти договорился завтрева на работу выходить.

– Договорился он! – махнул рукой отец. – Вырос помочник. «Упёртый зреет мальчишка, – думал отец. – Кого хошь переупрямит!»

Через три дня Данила уже ловко гнал деревенское стадо через жило 2 2 Жило (устар., обл.) – место между деревней и лесом недалеко от жилья. , щёлкая кнутом и нарастяг, как делал отец в серьёзном разговоре, поругивая скотину.

Издали картинка была более чем иронична: мальчонка, росточком чуть выше вымени, гонит коров, пощёлкивая кнутом и покрикивая на самых ретивых тёлочек. День выдался солнечным. Коровки разбрелись в редком березняке, пощипывая траву.

Данила расслабился от палившего солнца и летней благодати. Нашёл сосновую ветку и стал выстругивать из неё куклу для сестрёнки. Когда пастушок оторвался от поделки, чтобы оглядеть стадо, вдруг встретился взглядом… с огромным волком.

Умные зелёные глаза с хитрым прищуром смотрели на открывшего рот паренька. Приглядывались пристально, испытующе. Побежит или не побежит? Данила почуял, как внутри появился росток, пока ещё маленький и слабенький, но явственно ощущающий свои корни, цепляющиеся за земную породу. Привычка не уступать, бороться до последнего держала подростка, не пускала дать стрекача. А ещё крепил волю долг сберечь деревенское стадо. Как же оно? Не приедят ли волки тёлок? Внутри закипало сопротивление, и Данила так метнул взглядом на волка, что тот мотнул большой лохматой головой и потрусил в сторону от стада.

Парень споро собрал коровёнок и погнал кормилиц ближе к жилу. Пережитая опасность придала сил и уверенности.

Мальчик лет четырёх, одетый в бархатный бордовый кафтанчик и такого же цвета панталоны, медленно, но верно скатывался по насыпи крутого берега.