Максим Городничев - Город на крови

Родион перешагнул гору развалившегося на земле мяса, быстро протолкался сквозь ведущий отчаянный торг муравейник, и выбрался на простор. Он перебежал дорогу и остановился, прислонившись к дереву. Солнце светило вовсю, вытапливая из души тревогу, стало тепло, и торопиться совсем не хотелось. Лейтенант посмотрел на квадратные часы, зависшие под фонарем – 13:05. Пора бы на кишку что-то кинуть. В ближайшем ларьке заказал чаю. Пластиковый стаканчик с горячим содержимым прыгнул в руку, жидкость как горный поток с шипением полилась по пищеводу. Желудок наполнился приятной тяжестью. Отдых, а не работа!

Надо бы к Семенычу заскочить, подумал, хотя что ему сказать? Дочь владельца Дома с атлантами на что-то там туманно намекнула, да еще и вырубила пару бугаев на рынке? Полкана таким не проймешь, нужны доводы повесомее. И пока он не добрался до отделения, стоило бы их придумать.

На узкой улочке людей почти нет, и Рябинин плелся по мусорной артерии, продумывая сценарий беседы с полканом. Он шел минут сорок, но так и не решил, стоит ли начинать разговор. Почему-то вмешивать в дело Аню совсем не хотелось. Это его козырь. Его женщина. Что? – одергивает он себя. Сейчас не март, мужик, и сегодня твой первый день, а влюбляться в потенциального свидетеля в первый день – моветон.

Впереди медленно вырастает сиротливое здание его отдела. Сто метров прямо и пару этажей вверх. Тяжелая дверь, стук, скрип несмазанных петель, полумрак в лицо – лампа будто застегнута в плащ. Олег Семеныч сидит в кресле, смолит «Беломором», над ним образовалось уже несколько этажей нимбов. Марат рядом на диване, взгляд напряженный, значит, что-то раскопали. В глазах полкана тоже блестят сухие огоньки.

В кабинете и в прошлый раз был беспорядок, но беспорядок разумный – по крайней мере полковник в нем ориентировался. Сейчас же стол завален кипами бумаг, обстановка почти как на картине: «Ужин семьи филологов после трудового дня». Вероятно, здесь была собрана вся информация по последнему случаю: детальные фотографии, всевозможные справки, фиксирующие вес жертвы, адрес проживания, информацию о людях, с кем убитый поддерживал связь.

– Рябинин, здравия желаю, – шутливо козыряет полкан, не выпуская мундштук «Беломора», – проходи, садись. Дверь закрой плотнее.

– Здоров, – протягивает руку Марат, когда клешня Семеныча отпускает ладонь Родиона. – Есть новости?

– Есть… – тянет лейтенант, еще не уверенный, что сейчас скажет.

– Давай после Марата доложишь, – прерывает полковник. – Продолжай, капитан.

Проследив за его взглядом, Родион замечает посреди бумаг предмет, лежащий в пепельнице. Точнее, два предмета, металлических, раздавленных. Когда сообразил, что именно это такое, обдало морозом. Смятый сердечник и оболочка от пули, выпущенной из «Макарова», раскрывшаяся розочкой при ударе, судя по форме, о человеческую плоть. А еще там был фрагмент кости.

– Да, – Марат откашливается, – Швецов-таки откопал в недрах раны англичанина фрагмент кости. Материал инородный, принадлежит не человеку, если честно, вообще непонятно кому. Но это часть когтя, которым дипломату вспороли яремную вену.

– Интересно, – говорит полковник, – ритуал все-таки. Сатанистов надо искать.

– Это еще не самое интересное, Олег Семеныч, – отвечает Марат, – после доклада, присланного Швецовым, я спустился в архив, и часов пять пролистывал старые сводки об убийствах, до кучи просмотрел картотеку совсем древних уголовных дел. Я искал детали, схожие почерком с бойней на Солянке, обращал внимание на заявления о нападениях, пытаясь углядеть в них странности. В общем, я выписал эпизоды, где фигурировали убийства посредством вскрытия яремной вены. Объем сводок о похожих происшествиях устрашающий: уйма актов и резюме по свидетельским показаниям, простыни фотографий с мест преступления, фотороботы вурдалаков каких-то, доклады судмедэкспертов, описи улик, комментарии лабораторий к анализам крови. В общем, жесть. Я совершенно случайно откопал десятки историй, где убивали подобным образом.

Полкан подобрался, Рябинин прирос к дивану, превратившись в слух.

– Короче, – продолжил капитан, – в сводках тонна подробностей, и ни одного осужденного. Пытались бомжа какого-то привлечь, но дело рассыпалось.

– Что?! – рявкнул полковник, его поза выдавала смесь возмущения и растерянности. – Как такое возможно? Марат, едрить твою мать!

– Еще не все, – улыбнулся капитан, – самое интересное, это датировка первых шести дел – 1937 год. А потом я откопал еще двенадцать таких кейсов, шесть от 1959 и шесть от 1980 года. И все они не раскрыты.