Алёна Половнева - Шесть минут до конца лета

Женя сложила купюры в кошелек.

Но на сегодня почти всё. Слава Богу!

Она свернула на соседнюю аллею, чтобы до дома добраться переулками – нет сил брести в толпе.

Дома было прохладно – работал кондиционер. Женя щелкнула пультом, крышка кондиционера, чавкнув, закрылась. Она подошла к окну гостиной, выходящему во двор, и открыла его настежь. Здесь, на подоконнике, сохли четыре больших бруска мыла: желтое с травами, розовое земляничное, фиолетовое с лавандой и зеленое, пахнущее чем-то ядовитым. Бруски были фабричные, одинакового размера, два с начинкой: в основу желтого и зеленого были вмурованы ароматные травинки. Женя провела рукой по стопке – стопка приятно стукнула – взяла розовое, подбросила на ладони.

На бруске стоял неаккуратный штамп – название фирмы и «160 лет».

Женя поднесла его к носу и вдохнула. Пахнет как детство. Летнее утро, свежевыстиранные простыни, которые бабка развешивала здесь, во дворе, под окном – они пахли точно так же. Маленькая Женя часто путалась у нее под ногами – ей нравилось, как прохладные влажные тряпки трогают ее лицо и цепляют волосы, когда она пробегает под ними, – за что часто получала мокрой наволочкой по заднице.

Тогда еще не было ядовитых химических отдушек, и туалетное мыло пахло почти так же, как хозяйственное. Чуть тоньше, чуть слабее, но так же. Женина бабка прятала мыло в шкаф – большие куски «Земляничного», которые продавались без упаковки – и вся ее одежда и все постельное белье пахло этой щелочной земляникой.

Женя провела пальцем по штампу и ковырнула мыло ногтем. Мягкое, жирное, плохо сохнет, будто по старому советскому ГОСТу сделано. Бабкино, наверно, было такое же, но высыхало до трещин, потому что лежало в шкафах годами.

Она прижала мыло к губам. Ей захотелось, чтобы запах стал ярче, чтобы заполнил ее ноздри, потом – пазухи, потом – всю голову и вытеснил из памяти сегодняшний вечер.

Женя взяла канцелярский нож и земляничный брусок, подошла к окну напротив, выходящему на проспект Довлатова, и рванула раму. Теперь в прохладную комнату ворвался нагретый пыльный воздух и смешался с дворовой свежестью. Проспект горел фонарями, лампионами, вывесками, грохотал ненавязчивой летней попсой из колонок кафе. Из кафе на первом этаже Жениного дома вывалилась развеселая компания женщин разных возрастов.

Женя услышала знакомые голоса и присмотрелась. Точно, тетки из библиотеки! Вон противная Емельяновна! Прически растрепались, голоса раззадорены алкоголем, веселые и свободные женщины двадцать первого века. А бедная Матильда, наверно, сейчас плачет…

– Вот она ваша паства, кафе «деГуж», – усмехнулась Женя. – Растоптали товарку и айда праздновать!

Она клацнула канцелярским ножом и принялась быстро кромсать земляничное мыло. Длинные гладкие розовые ломти падали на подоконник. Резка шла туго, мыло и правда было влажным и оттого неподатливым.

Но резка приносила облегчение.

Теперь она сможет заснуть.

– Я правда впервые в жизни подумала, что я с ума сошла! Представляешь! Я захожу, закрываю за собой дверь, иду к окну, чтобы открыть его, и вдруг чувствую, что холодно. А я еще вспомнила, как ты мне вчера предлагала про привидение написать, ну, что оно в библиотеке завелось и напало на Емельяновну. Ты помнишь?

Женя уже поняла, что с Матильдой не так. Матильда говорила. Говорила, говорила, говорила – очень много. Она переводила дыхание, меняла тему и начинала говорить снова. Впрочем, обнаружилось, что тему могла переводить и сама Женя. С Матильдой было легко. Поскольку ответа она не требовала, то можно было даже не слушать.

Квартира у Мати была потрясающая. На четырнадцатом этаже с видом на парк и крышу библиотеки, с большими светлыми окнами, с маленьким безрамно остекленным балконом. Но главное – обстановка. Легкая светлая мебель, диваны и кресла без каркасов, маленькие разноцветные вазочки то тут, то там. Модные светильники и повсюду доски для записей – магнитные, на которых можно было черкать маркером, пробковые, к которым булавками крепились маленькие разноцветные записочки, и разнообразные декоративные решетки, к которым бумажки цеплялись прищепками. Комнат было две: гостиная и спальня.

– Ты потрясающе организуешь пространство! – заметила Женя. – Ты сама все обустраивала? Очень дорого вышло?

– Не очень. «Фикс Прайс», «Порядок», «Алиэкспресс»… Кресло-мешок сшила сама. На мебель пришлось потратить деньги, но не очень много. Она на самом деле обычная, просто я купила немного мебельной ткани, ладно, много мебельной ткани, поначалу я постоянно делала все неправильно. Ладно, еще много видео на «Ютюбе». Хочешь, я тебя научу? Хотя для этого нужен художественный вкус. Я не говорю, что у тебя его нет, просто этому нужно учиться. Я тоже не профи…