Илья Веригин - На узкой грани

Взяв, на «ход ноги» яблоко, я схватил рюкзак с учебными материалами, перекусом и выскочил за дверь. Начался мой обычный день.

*****

Он проснулся совершенно разбитым, как будто и не спал вовсе: сказалось запредельное напряжение прошедшего дня. Давно рассвело, хотя из-за того, что лес был широколиственный, в чаще царил полумрак. Все тело ломило, голова гудела, ноги и руки отказывались двигаться. С трудом разлепив веки, Морис прислушался. Где-то вдалеке слышались очереди из крупнокалиберного пулемета. С затянутого низкими свинцовыми тучами неба донесся гул авиации. Непонятно только чьей – НАТО-вской или югославской. Но что успокаивало – вроде как не было близких звуков погони. Значит, в запасе есть немного времени. Он заставил себя подняться из полулежачего положения, и, сжав зубы от боли, начал растирать затекшие мышцы. Отвинтил крышку фляги, сделал глоток. Вдалеке послышались гомон птицы и шумное хлопанье крыльев. Сердце пошло тяжелыми толчками, Морис прислушался. Хруст веток вдалеке уже не мог быть простой случайностью. Тот или те, кто забрались сюда вряд ли сделали это случайно. А если неслучайно – скорее всего, они тут по его душу. Превозмогая боль, он начал потихоньку выбираться из овражка, при этом стараясь не шуметь. С вершины холма, прячась за кустарником, он оглянулся, посмотрел в небольшой бинокль, и его как током ударило. Хорваты, с такими знакомыми по вчерашнему дню шевронами с «шаховницами», наемники без знаков различия и всего в трехстах метрах от того оврага, где он только что был. Идут цепью с интервалом метров десять – пятнадцать, осматривают каждый куст и яму. Ищут. Страх подстегнул его с новой силой, и он побежал. Кусты предательски хрустнули, и ему вслед прозвучала автоматная очередь. Затем раздались еще несколько выстрелов, пули с визгом засвистели между деревьев, вырывая из них щепки, выбивая пыль и крошево, срезая тонкие ветви. Морис бежал, на очередном холме он на секунду остановился, развернулся и выпустил короткую очередь в сторону преследователей. Через сто метров, еще раз. Пусть они знают, что дичь тоже огрызается. Плотность огня не была большой, короткие очереди и одиночные выстрелы, и все с большой дистанции. Он бежал и бежал, ему уже было все равно куда, главное стряхнуть, оторваться от преследователей.

Вражеский огонь был хоть и рассеянный, и не прицельный, но этого хватило. Свист пули и жгучая боль в левой руке. Но, не смотря на это, он продолжил бежать. Звуков команд и криков преследователей он не слышал, оставалась надежда, что они еще далеко. Отрешенно, практически на ходу он посмотрел, что на руке, вроде, просто царапина. Задерживаться нигде нельзя, местность становилась все тяжелее. Подъемы на холмы, резкие спуски, густой подлесок. На одном из спусков он не удержался на ногах и покатился по склону вниз. Ему с трудом удалось сдержать крик. Шмякнулся он в грязную воду и на что-то мягкое. Сколько он так пролежал, не помнил. Сверху он услышал звуки шагов и голоса на незнакомом языке. Он вот-вот ожидал сверху очереди, но секунды шли за секундами, складывались в минуты. А ничего не было. Потом послышались многочисленные шаги, удаляющиеся от этого оврага.

Морис с трудом заставил себя не вскочить сразу. Он знал, преследователи могли еще быть наверху. Медленно поднялся, протер залепленные грязью глаза и в ужасе шарахнулся назад. Теперь он понял, почему преследователи ушли, а не полезли вниз. Он понял, что это был за мягкий предмет, и куда он свалился.

Он стоял по пояс в грязи и воде посреди огромной братской могилы, практически не засыпанной. В воздухе висел тяжелый, приторно-сладкий запах гниющей, разлагающейся плоти.

*****

Перед рождественскими каникулами нам предстояло сдать три экзамена основного цикла. Радовало то, что в этот раз буду сдавать одновременно с моим близким другом, Мари.

Несправедливо будет не рассказать о ней.

Познакомились мы в самом начале первого курса, когда у нас было распределение по учебным группам. Я ее заметил сразу – стройная, с великолепной фигурой, пышными темными волосами. Я не помню, о чем мы тогда заговорили, но человеческая симпатия возникла сразу. Я попытался начать за ней ухаживать, но она как-то сразу сказала, что из этого ничего не выйдет. Не скрою, мне это было не очень приятно, так как задело мое мужское эго. Однако со временем я понял – мы с ней настолько разные, что действительно, лучше оставаться друзьями. Как пара – мы не подошли бы друг другу в принципе. Общаться с ней было одно удовольствие, сдружились мы крепко. Многое в учебе прошли вместе. Если и была у меня влюбленность в нее, то со временем она перешла в ту любовь, которую испытывают к сестре. Даже когда у нее появился парень, я ничуть не ревновал. В свою очередь она не ревновала меня к моим немногим подружкам.