Езра Бускис - Лучше чем когда-либо

– Ах! Как это грустно…

Раньше я завидовал актерам: они могут видеть себя молодыми, стройными и влюбленными.

– Сколько это мне здесь? Двадцать-двадцать пять… – вспоминают они. – А сейчас я думаю: как хорошо, что я не актер! Не хочу себя видеть молодым и влюбленным в нее. Ведь уже пять лет, как ее нет, а я есть, и я старый и одинокий… Нет! Хорошо, что я не актер… Достаточно фотографий.

– Да что это со мной сегодня? – спросил он себя. – Мне ведь еще не восемьдесят… И Хана моя при мне…

– The falling leaves drift by my window… – поет Эдит Пиаф. На все кафе. И у него такое ощущение, что актриса поет оттуда, где она сейчас…

The falling leaves of red and gold

I see your lips the summer kisses

The sunburned hands I used to hold

И он чувствует прикосновение грусти. А Эдит Пиаф продолжает:

Since you went away the days grow long

And soon I'll hear old winter's song

But I miss you most of all my darling

When autumn leaves start to fall

(Падающие листья дрейфуют под моим окном,

Падающие листья красного и золотого цвета.

Я вспоминаю твои губы, летние поцелуи,

Загорелые руки, которые я держал…

Дни стали очень длинными без тебя,

И скоро я услышу песни зимы.

Но знаешь, когда мне больше всего тебя не хватает,

любимая?

Когда осенние листья начинают опадать)

«Так в чем же смысл жизни? – подумал Эзра. – И есть ли он вообще?

И опять он вспоминает фильм… Нет! Он видит…

Актер, еще молодой, подходит к ее дому… Заходит в подъезд… Садится в лифт и поднимается на ее этаж… Подходит к ее двери… Указательным пальцем нажимает кнопку звонка… Мы слышим один короткий звонок. Мы видим, как он прислушивается. «Интересно, она дома?» – проносится в его голове. За дверью ничего не происходит, тишина… И он никак не может решить, звонить ли еще раз. И внезапно мы слышим шаги, а затем сонный, как нам кажется, голос спрашивает:

– Кто там?

– Я! – смущаясь, говорит он.

– Ты?! – радостно спрашивает она.

– Я! – радостно говорит он.

Резко и широко распахивается дверь. Она молодая и голая в лучах утреннего солнца. Он ничего не видит: солнце бьет прямо ему в глаза. Он видит (и мы тоже) только ее силуэт. Желто-золотистые цвета… Ее счастливая улыбка… Она бросается в его объятия… И они соединяются в одно целое…

Ах! Какая красивая сцена… Нет, не сцена, а картина, и они, застывшие в ней…

И…

Эзра поворачивает голову к девушке. Она действительно хороша и чем-то напоминает актрису. Она одиноко сидит за своим столом и ждет того, к кому пришла, и не подозревает, как быстро все проходит. Ему вдруг захотелось подойти к ней и сказать:

– Знаешь, дорогая… Мы не можем изменить конец… Это невозможно!

Я вспоминаю…

Она голая… Надевает мой халат… Хитро улыбается… Он для нее невероятно большой: длинный и широкий. Она может обернуть себя им три раза. Выглядит она потрясающе. Смуглое тело… Великолепная фигура… Длинные ноги… Маленькая грудь… Рыжие волосы и прическа а ля Анжела Дэвис… Она распахивает халат и медленно, с улыбкой и рычанием, приближается ко мне. Я стою завороженный и голый. Нет! Мне красивой такой не найти… Она надевает мой черный галстук, другой, красный – мне… Смотрит на нас в зеркало. Мы голые и в галстуках…

– Мы такие с тобой красивые… – И склонив голову набок: – И элегантные…

Затем она медленно поворачивается ко мне, обнимает меня, держа края халата, и мы вдвоем внутри халата. Ах! Как же это уютно… Я могу стоять так вечность… Или нет? Она опускает руки ниже моей попы и поднимает меня. Откуда у нее силы поднять меня? Все с тем же рычанием она бросает меня на кровать. Прыгает и садится сверху… смеется… я лежу на спине, она сидит на мне, раздвинув ноги… распахнутый халат… ее маленькая грудь… Нет! Мне красивой такой не найти… Она наклоняется, прижимается маленькой грудью к моей груди… И наши сердца бьются как одно… Или нет? И она шепчет мне на ухо:

– Люби меня… Ржавенький!.. Люби меня…

И целует… целует прямо в ухо… Ощущение блаженства… И я исчезаю…

Как же ее зовут?..

Театр…

Сцена… Красные, желтые, оранжевые цвета….

Второй актер:

– Если лежат двое, то тепло им, а одному как согреться? – Грустно улыбаясь: – Это говорю я, Кохэлет, сын Давида, царь над Израилем в Иерусалиме…

Занавес падает. Мы слышим бурные аплодисменты и крики «Браво!»

Занавес поднимается, и на сцене никого…

Мы смотрим в зал – и там никого…

Кафе…

– Я должен встать и уйти… Какая же она была красивая в моем халате и одинокая… И эта одинокая… Она одна сидит за столом и пьет кофе…