Иса Капаев - Ногайские предания и легенды

Когда к дому подъехала крытая арба, появились люди и помогли сойти странному арбачи 17 17 Арбачи – извозчик (ногайск.). .

Главный муртазак (управитель) сделал своим людям несколько наставлений, и они провели приезжего толстяка, обвешанного куржунами, к дверям дома. Гость оказался в непривычной темноте, остановился, ступив на мягкий ковёр, но тут вышла навстречу сама госпожа и, взяв его за руку, нетерпеливо повела в дом. Гость послушно шёл следом, не зная, как освободиться от держащей его руки, чтобы не уронить висящие на его плечах куржуны.

Странный гость закашлялся и стал переминаться с ноги на ногу, когда следом за госпожой оказался в освещённой комнате. В комнате у раскрытой постели сидела девушка, склонившись к изголовью больной. Её тяжёлое дыхание прерывалось иногда глухими стонами. Тахтамет, на котором она лежала, великолепно убранный, сиял парчовыми узорами покрывал и дорогих персидских тканей, в беспорядке разбросанных по коврам.

Подруга больной прикладывала руку к её лбу и горестно вздыхала. Одета она была в зелёный архалук, опоясанный голубой лентой.

На маленьком серебряном треножнике лежал переплетённый в бархат Коран с алой, шитой золотом ленточкой вместо закладки, а возле него стояла золотая баночка с лекарством. На другом столике за прозрачной занавеской горела восковая свеча, вставленная в серебряный подсвечник; тут же были большие золотые часы и незаконченное женское рукоделие, накрытое шёлковым платком. На двух небольших кроватях было разложено праздничное одеяние Мейлек-хан.

Когда вошли госпожа и её гость, девушка встала и неслышными шагами приблизилась к столику, на котором горела свеча. Она подняла светильник, чтобы получше разглядеть гостя.

Больная повернула голову к огню и чуть слышно, шёлковым голосом произнесла:

– Отдохни, Кумис, сколько можно плакать! Ты же видишь… мне легче… а слезы портят лицо… Подойди и поцелуй меня, джаным… 18 18 Джаным – душечка. – Обрадовавшись словам подруги, Кумис бросилась к ней на грудь и зарыдала.

– Ханым 19 19 Моя ханша, госпожа. , – сказала она сквозь слезы, – ты должна поправиться! И жизнь будет счастливой, ханым!

К ним подошла госпожа и, нагнувшись, приложила руку к горячему лбу больной.

– Не беспокойся, мама, мне уже лучше! – проговорила девушка.

– Я привела к тебе лекаря, – сказала мать, показывая на вошедшего с ней в комнату горбатого старика в ветхой, покрытой грязными пятнами одежде.

Горбун быстро осмотрелся, постоял с минуту в нерешительности, а потом молча снял с плеча свои куржуны и, бережно положив их на ковер, сел возле них – уверенно и спокойно.

– Лучше ли тебе, душа моя? – спросила княгиня, наклонившись к больной дочери и прильнув к её щеке материнским поцелуем.

– Да, маменька, – тихо ответила больная, – мне лучше…

– Но ты вся горишь… словно в огне… Лекарь! – произнесла она, – у неё горячка… она бредит по ночам… её мучает бессонница… Я много слышала о твоём чудесном искусстве – вылечи мою дочь, и ты будешь вознаграждён.

Лекарь молчал.

– Ты должен сделать всё, лекарь, – продолжала она, – ты должен… – Незнакомец кивнул, не проронив ни слова, и словно прирос к полу, не смея шевельнуться. Девушки пристально смотрели на него… – Что же ты медлишь, лекарь? – повторила нетерпеливая мать, – время уходит… Уже поздний час…

Лекарь тяжело приподнялся, развязал один из своих мешков, с ловкостью юноши- вынул из него несколько склянок, потребовал чашку, высыпал в неё что-то из грязной тряпки, раскупорил один из пузырьков и вылил из него половину жидкости» потом размешал составленное лекарство, взял со стола свечу и подошёл к кровати…

Седой и безобразный старик пристально всматривался в лицо девушки. Княжна, почувствовав его взгляд, отвернулась.

После долгих приготовлений старик принялся за лечение. Плеснув жидкости на полотенце, он провёл им по лицу больной и дал ей выпить несколько капель своего чудодейственного снадобья. Лицо княжны тотчас преобразилось, она уже с любопытством рассматривала безобразного старика. Румянец окрасил её бледные щёки, и исстрадавшаяся мать облегчённо вздохнула.

– Аллах благословит твоё искусство, лекарь! – И она нагнулась к княжне: – Тебе уже лучше, дочь моя?

– Да, мама, – ответила Мейлек-хан. – Я чувствую, что силы возвращаются ко мне.

– Я боюсь обмануться в своих надеждах и хотела бы, лекарь, чтобы ты побыл с моей дочерью до утра. – Отдав приказание старцу, княгиня повернулась к Кумис. – Будь и ты при ней, подруга моей бесценной! А мне пора идти.