Александр Левин - Вечнозелёная молодость

На второе подали дурманящую пшённую кашу. Запах был волшебный. Мне положили её в тарелку, и я с жадностью ложкой зачерпнул целый ком. Затем бросил столовый прибор, быстро-быстро зажал рот руками. Ибо там во рту и в моём мозгу происходила война! Не укладывались три ингредиента в схему блюда: соль, крупа и ЖИРНОЕ МЯСО. Вся эта чехарда вызывала у меня тошнотворные позывы! «Милая мама, где же моя любимая СЛАДЕНЬКАЯ пшёночка, на молочке, да со сливочным маслицем?!»

Кое-как, проглотив это злосчастный кусок, я отставил тарелку и выпил явно разбавленный компот. К мясу в пшёнке за время службы в погранвойсках я больше не притрагивался. Но саму крупу, солёную, есть всё же приучился. Иначе от голодухи протянешь ноги!

Мои мысли о «маминых пирожках» прервала команда старшины:

– Застава, закончить приём пищи. Выходи строиться!

Курсанты высыпали на улицу, построились поотделённо со своими сержантами и пошли обратно в казарму. У здания нам скомандовали «вольно» и разрешили перекурить, в отведённом месте на лавочках или заняться личными делами в помещении. Всё же это был первый день в армии, и многие испытывали лёгкий стресс от перемены места пребывания.

Кроме старшего сержанта Бурлаковского («Бурлика»), как мы его называли, нами руководил его заместитель, инструктор – старший сержант Старобуков («Старый»), они дослуживали с нами свои последние срочные полгода. Командирами отделений так же были, упоминавшийся мной, младший сержант Синюшкин, младшие сержанты: Пристовалов, Кындык и сержант Гаврюшин.

Все «мальки» (так коротко, не по-военному, между собой называли солдаты младших сержантов) прослужили в отряде всего полгода, и звания им присвоили буквально на днях. Не отправили по заставам, учитывая их результаты по боевой и политической подготовке.

Однако, на мой взгляд, Синюшкин, к примеру, был хлипковат для «авторитета» командира отделения. Наделённый какой-то «женской» мягкостью и румянцем, черноволосый, среднего роста младший сержант не сильно отстаивал бескомпромиссную правоту своего командирства в спорах и часто поддавался на уговоры подчинённых солдат. В сержантской же среде он был вообще незаметной тенью, стараясь идти на поводу у всех. Одно мне нравилось в этом отделённом. Он был неконфликтный, и какой-то «жёсткости», а тем более пакости по отношению к курсантам за ним не водилось.

Другой командир отделения, Приставалов, не был наделён институтскими знаниями. Простой парень, с окраины города или даже деревни. Шутки его были дурацкими. Но вот высказываться и перечить себе он не давал. А также всячески стучал на провинившихся курсантов. Командовал он своим отделением ни шатко, ни валко, получая пистоны от старшин и начальника заставы.

Сержант Гаврюшин прослужил уже год, то есть больше «мальков». Его призвали в армию из подмосковного Ногинска. Он учился в Москве, в институте речного транспорта и не смог «отмазаться» от призыва. Здесь наличие институтских знаний явно отражались на людях. Это сквозило в приказах и командах, а также в отношении к простым курсантам. Хотя если кто-то пытался своим раздолбайством «завести» Серёгу («Гаврюшу»), тот он уже давал жару всему своему отделению, воспитывая в нём коллективизм. Бурлик со Старым Гаврюшу недолюбливали, считая его москвичом и «самым умным». Камешкову Гаврюша тоже был как кость в горле. Ему нужны были исполнители приказов, а не вольнодумцы, способные над этим приказом провести ещё мыслительную работу.

Мне Серёга благоволил. Я даже мог называть его по имени, что было строжайше запрещено в учебном отряде с дисциплиной и иерархией. Мы разговаривали с ним о Москве, о девчонках, о том, что теперь модно, а что нет. Мне очень хотелось попасть в его отделение, но увы!

Вишенкой на торте был «малёк» Киндык, родом с Украины, который впоследствии и стал моим командиром отделения. Невысокого роста, атлетически сложенный, наделённый математическим умом, Виталик, поначалу показался пределом мечтаний об отделённом. Он был светловолос, симпатичен, на плоском лице выделялись ярко очерченные толстые губы. Киндык интересовался моими увлечениями, музыкальными способностями, интеллектуальными данными. Задавал мне какие-то хитроумные задачки. Но оказалось, что за спиной своих курсантов строил козни, стучал «по-чёрному» начальнику заставы, затевал ненужные в соединении интриги. Эдакий «серый кардинал» нашей «четвёрки». Однако, это было надёжное звено в системе Камешкова.