Евгений Чертовских - От рассвета до рассвета. Повести и рассказы

Летом пришло письмо от Фёдора. Сергей Яковлевич прочитал письмо и с дрожью в голосе объявил снохе и сыну: «Фёдор Георгия получил!».

– А от Лукьяна нет ничего? – спросила вошедшая Федосья.

Что было отвечать, Сергей развёл руками и опустил глаза.

Митю друзья уважали. Уважали за силу, за справедливость и смелость, знали, что его слово твёрдое, сказал – сделал. Как стало известно, что его брат Фёдор получил Георгиевский крест, Митя в глазах однолеток вырос на целую голову, но от этого он не зазнался, понимал, что его заслуги в том, что его брата наградили, нет.

По окончании осенних работ в семье появилось какое-то напряжение, ожидание беды. Война продолжалась, а от Фёдора и Лукьяна не было никаких известий. Федосья с отцом о чём только не думали, их душевное состояние передалось всем домочадцам. Митя реже стал ходить гулять на село, всё больше оставался дома, играл с племянниками.

Только в феврале 1916 года пришло письмо от Фёдора, в котором он сообщал, что находится в лазарете по поводу ранения. От этой новости Марфа схватилась за сердце.

– Ну, что ты заохала? – серьёзным тоном заговорил Сергей. – Живой же… вот, смотри ещё… пишет, что наградили вторым Георгиевским крестом. Радоваться надо.

После этих слов Сергей перевёл взгляд на Федосью, стоявшую в углу комнаты с платком, зажатым в руках. Напряжение было столь велико, что у неё дрожали руки.

– Да, – невнятно произнёс он, доставая свою кривую трубку. – Ждём. Ждём, доченька. Других сведений нет, значит ждём.

Федосья молча вышла из комнаты. Митя стоял в растерянности, не зная как быть – радоваться за брата или сочувствовать сестре. После недолгого размышления вышел вслед за Федосьей.

– Феня, – догоняя сестру, обратился к ней, – чем помочь надо?

– Митя, – Федосья повернулась к брату, её мокрые от слёз глаза улыбались, – спасибо, если что надо будет я скажу.

Митя смотрел вслед уходящей сестре. Он отметил, что сейчас она сзади была похожа на пожилую женщину, а ей всего тридцать пять.

Осенью под самый Покров, пришло от Фёдора письмо с фотографией. На фотокарточке он был изображен бородатым красавцем при Георгиевских крестах в окружении своих товарищей.

От Лукьяна опять ничего. В семье уже готовились к самому худшему, но в душе все же теплилась надежда на то, что судьба будет милостива к нему.

Наступил 1917 год. Как-то необычно тихо было в Романовке. Занесенные снегом почти по самые крыши избы, будто притаились, ожидая чего-то неизвестного.

На селе среди народа давно уже ходили разные слухи о царской семье. А о Григории Распутине и его отношениях с царицей судили и рядили кому не лень. Кто принес эти слухи? Быть может искалеченные фронтовики, вернувшиеся в село, нищенка с сумой или заезжий торговец, точно никто не знал. Но без этой темы не обходились ни на одной посиделке.

Пришедший февраль, искрививший санные дороги заносами, принес в село вести, от которых даже мурашки по коже побежали. Эти вести передавались исподволь, только самым близким. Однако, через какое-то время новости знали практически все не только в селе, но и во всей округе.

– Ты что-то сегодня запозднился, – обратился Сергей к пришедшему домой сыну.

– Батя, – сказал Митя в полголоса и посмотрел на окно. – Батя, царь отрёкся.

– Тьфу тебя! Чего мелешь?

– Сам видел, – Митя опять посмотрел на окно. – Кусок газеты у ребят видел, там чёрным по белому напечатано: «Государь отрёкся от престола!».

– Ты абы что не разноси по свету! – Сергей стал серьёзным.

– Да я только тебе. Хотя, уже, наверное, полсела знает.

– Знает не знает, а когда оповестят всех официально, тогда и будем думать, что и как.

Утром непривычно громко зазвонил церковный колокол на заутреню. Сергей прислушался и вышел к калитке.

– Сергей Яковлевич, доброго утречка! – громко сказал проходящий мимо сельчанин, снимая шапку и делая лёгкий поклон. – Пойдём, послушаем батюшку. Говорят ночью из волости нарочный с бумагой приехал!

У церкви собралось много народа. Поп держал в руках некий документ и зычным голосом на одной ноте вещал его содержание.

– … в дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новые тяжелые испытания…, – услышали Сергей и Митя, подойдя к площади, – признали мы за благо отречься от престола Российского и сложить с себя верховную власть.

Собравшиеся охнули единым вздохом. Это известие оглушило всех жителей села. Народ высыпал на улицу и уже не стесняясь обсуждал новости между собой.