Александр Ломтев - Финский дом (сборник)

Полковник задумался, закурил. Из темноты раздалось:

– Извините, товарищ полковник, здесь не стоит курить, – часовой потоптался в ночи, скрытый воротами, и добавил, – лучше зайти за угол. Или прикройте сигаретку фуражкой.

– Что так?

– Тут у нас балуются чечены по ночам. Стреляют иногда с крыши школы… Могут по огоньку выстрелить…

Полковник прикрыл рубиновый огонек цигарки. Вгляделся в звездную россыпь и разглядел перевернутый ковш Малой Медведицы. На кончике хвоста созвездия мерцала Полярная звезда. Где-то под ней, за две тысячи километров, стоит, может быть, сейчас у калитки старенький отец, курит пахучую, если не сказать вонючую, папиросу (где он их только берет?!), смотрит на этот же огонек в небесах и думает о сыне, о нем, полковнике.

Полковник машинально поднес руку к груди, нащупал медный крестик и медальончик. Крестик ему надел на шею еще накануне первой чеченской отец. Медальончик вложила в карман куртки мать. На медальончике очень тонкий красивый рисунок – ангел с большими сильными крыльями, а на обороте надпись, которую он запомнил наизусть: «Святый Ангеле хранителю, моли Бога о мне».

Полковник представил себе, как поблескивает освещенный звездным светом крест над маковкой церкви. Как темными тенями идут к ней люди, закутанные в полушубки, фуфайки и цветастые мордовские платки. А в самом храме сейчас пахнет воском, ладаном, горящими в церковной печурке березовыми дровами. Словно наяву всплыли из тьмы лица односельчан, смутно тронутые неверным, но теплым и уютным светом желтых восковых свечек.

А под утро, затемно еще, побегут от двора ко двору малые ребятишки, в деревне это почему-то называлось – «славить». Бывало и он вместе со старшими братьями, еще полусонный, со слипающимися глазами, входил в чужие натопленные избы и затягивал «Христос ражда-а-ается – славите! Христос с небес – срящите…» А в конце, как научили его братья, тонким звонким голоском кричал: «Открывай сундучок, доставай пятачок!»

И умильные хозяйки ему как самому маленькому давали денежку не медную, а «беленькую». И утром они бежали в «чапок» – деревенский магазинчик и покупали на собранное всякой всячины: и конфет, и печенья, и вместо дешевого «Буратино» по его настоянию покупали небывалого вкуса «крем-соду».

Полковник увидел под ногами смятую банку «кока-колы» и улыбнулся…

Ночную тишину вдруг распорола близкая автоматная очередь. Потом другая. Над казармой высветилась трасса пулеметной очереди. Полковник вскочил со скамейки, но часовой из темноты спокойным голосом сказал:

– Все нормально, товарищ полковник, это челябинский ОМОН хулиганит. Рождество справляет.

Полковник глянул на наручные «командирские» – светящаяся большая стрелка показывала две минуты первого.

– С Рождеством Христовым! – повернулся полковник в сторону часового.

– Ага! – донеслось из темноты.

«Ага!» – передразнил про себя солдата полковник.

Челябинцы веселились вовсю, даже саданули пару раз из «подствольника». Приехав перед самым Новым годом в расположение, полковник сходил в гости и к соседям. У казармы челябинцев стояла новогодняя «елка» – невысокая акация, украшенная банками из-под пива, потемневшими банановыми шкурками, конфетными фантиками, стреляными гильзами и бинтами. На самом видном месте висели привязанные к веткам за длинные хвосты три или четыре дохлые крысы…

Стрельба над поселком усилилась, но быстро стихла. И тишина от этого стала еще глубже и осязаемей.

Полковник вспомнил вдруг один день «из советских времен», когда он еще молодым старлеем приехал к родителям в отпуск. В тот день он пришел домой и с порога сказал матери:

– Мам, завтра к нам в гости командир приедет, порыбалить, так ты иконы-то пока убери куда-нибудь с вида. Сказал, и вдруг ощутил такую же вот глубокую, почти осязаемую тишину.

По поводу религии они никогда не спорили. Сам он, как и положено коммунисту, – не верил. Мать была искренне верующей. Отец на эту тему помалкивал, так сказать, держал нейтралитет.

И он никак не ожидал, что мать может так отреагировать на такую пустяшную, с его точки зрения, просьбу.

«Сынок, – сказала она тогда, – вот ты военный. К примеру, не дай Бог, попал в плен. Так ты партийную свою книжечку выкинешь что ли?» Ответить ему было нечего.

Приехавший «порыбалить» замполит иконы заметил, но ничего не сказал, советов убрать не давал да и ни разу потом об этом не вспомнил… Недавно полковник встретил этого замполита уже в чине генерала на открытии дивизионной церкви…