Александр Ломтев: Финский дом (сборник)

Отчего ещё сильнее запахло бензином.

На вопрос: «Как вы хотели бы умереть?» было получено много разных ответов. И только один из более сотни опрошенных ответил: «Никак»…

Ангел встал, расправил складки хитона, засмеялся и взмахнул невероятными крыльями, отчего стало ещё холоднее. Пустыня вдруг начала стремительно белеть, и Арсений почувствовал холод снега. Ангел оторвался от земли и, поднимаясь в небо, закричал громовым голосом:

– Не бойся! Не бойся, но помни! Очнись, парень, очнись!..

– Очнись, парень, слышишь, очнись! – голос из громового превратился в обычный мужской человеческий, и Арсений почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо.

Солнце било в глаза, капала со лба кровь, в голове гудел колокол. Снег залетал в расплющенное окно автобуса, завалившегося на бок под откосом шоссе. Пахло пропитавшим снег бензином. Из-за переднего сиденья торчала рука со скрюченными в последней судороге пальцами. Рядом застыла в нелепой позе женщина с открытыми, но слепыми глазами и оскаленном в немом крике ртом. Человек в зимней куртке и сваливающейся ушанке тащил Арсения за рукав из разбитого автобуса:

– Очнись, парень, очнись. Бензин разлился, может полыхнуть.

Автокатастрофа! И Арсений всё вспомнил.

В эту командировку он очень не хотел ехать. И ему самому было это странно, ведь он любил поездки, любил новые места и встречи. Недаром бабка называла его порой Шатун Гулящий. А тут надавило что-то на сердце, навалилась депрессия, впору отказаться. Только как откажешься – работа. Пришлось ехать. Арсений ясно вспомнил, как автобус весело летел по зимнему шоссе, как сверкало солнце в инее белых берёз и пушистых лиственниц. Он даже повеселел и начал получать удовольствие от поездки. А в какой-то момент увидел в лобовом стекле «Икаруса» мчащийся навстречу грузовик, потом заснеженные деревья придорожной лесопосадки, странным образом переворачивающиеся кронами вниз, и очнулся сидя на валуне в странной пустыне…

– Ну, парень, повезло тебе, – гудел над ухом мужчина, помогая Арсению взобраться на обочину. – Четыре трупа вокруг тебя, а тебе только бровь поцарапало. Ну, повезло.

Арсений стоял, в оцепенении смотрел, как одни люди, вытаскивают из покорёженного брюха автобуса других людей, слышал, как кто-то кричал, кто-то кого-то звал и никак не мог придти в себя. Он почувствовал на себе взгляд и обернулся. На противоположной обочине шоссе стоял высокий человек в длинном – почти до пят – чёрном пальто, пристально смотрел на него и слегка улыбался. Он оглядывал Арсения, словно хотел в чём-то убедиться.

Незнакомая женщина подошла к Арсению и принялась платком вытирать кровь на его лице, а когда отошла, и Арсений обернулся, человека в чёрном уже не было.

Снег падал из лёгких редких облаков и сверкал на солнце, мороз пощипывал лицо. Но Арсений не замечал этого. Мысли его медленно плыли одна за другой. Наверное, это правильно, что мы не знаем, когда и как умрём. Наверное, это правильно, что мы не знаем заранее, что ТАМ. Может быть, только это и делает нас людьми. Но как же хочется верить, что душа ТАМ по-прежнему жива. Потому, что если это так, то есть надежда на прощение. Есть надежда на то, что тот, кого ты обидел, не понял, кому не помог, видит твои запоздалые мучения, чувствует их и – сочувствует? А, может быть, и прощает?

Поскрипывая затоптанным снегом, неторопливо Арсений побрёл к автобусу, который подогнали, чтобы забрать пострадавших. Он сидел в холодном кресле, смотрел на суету за окном и думал о том, что хоть всё и пойдёт в его жизни по-прежнему, что-то в нём самом будет иным. Он никогда не забудет слов Ангела «Не бойся!», но не забудет и о кнопке с надписью «Выкл.»…