Александр Матвиенко - «Ни почести, ни славы»

Повернувшись к старику с глазами упрека, сказал:

– Ты, Федя с полными мозгами, улыбаешься, шутишь, Иногда вместо крови, в вены вино заливаешь. Живешь, одним словом. Прошлое, настоящее, все с тобой. А у него память вырезана. Тут ни с Богом, ни с чертом встретится, не суждено.

Одноногий заковылял с обедом прочь от толпы. Ему с трудом удавалось удерживать горячую похлебку и костыли. Приловчившись удерживать локтевым суставом костыль, и свободной рукой тарелку, он добрался до небольшой скамейки.

Трофим и дед Фёдор, смотрели ему в след, но никто даже и не подумал, чтобы помочь инвалиду. В этой среде, заведено лишь глазами, сожалеть и помогать.

Одноногий поставил рядом костыли. Без всякого аппетита принялся за обед.

Три месяца Фрол не мог разбудить память. Только больница больно резала ему сознания, и больше ничего, пустота.

Как только он пытался, что-то вспомнить, сразу же вспыхивал белый свет больничной операционной и слова доктора, сквозь расплывчатые лица врачей:

– Хочешь, не хочешь, а жить будешь, не твое ещё время. Правда, без ноги, но это лучше, чем куском в инвалидном кресле.

Потом ещё центр реабилитации, где задавали кучу вопросов, на которые он так и не нашел ответов. Потом ночлежки в приютах, и дневные хождения по незнакомому, но кажущему родному городу.

Сейчас он был в городском парке, сидел на скамейке, положив на колено костыли. Сидел и ждал. Почему-то он был уверен, что тот парень из черного авто, накануне изучавший сквер, обязательно придет сюда. Придет, и он опять прочитает в его взгляде, обладающим гипнотической силой, забытые страницы своей памяти. Прочитает и вспомнит, кто он и откуда.

Парк был немноголюден, вдалеке две молодые мамы с колясками мирно убаюкивали своих чад, несколько пробегающих прохожих, да молодая парочка в отдаленном углу ворковала любовной лирикой.

Толстого коротыша он заприметил сразу. Коротыш медленно брел вдоль пустых скамеек. Останавливаясь, он оглядывался по сторонам, и как-то странно подымал плечи, встряхивая при этом своим кожаным портфелем на полусогнутой руке.

Перед Фролом на миг промелькнул кадр, прочитанный и отснятый с того парня. Кадр с этим коротышом. Миг его испуганной физиономии, короткий всплеск руками и падение.

Одноногий встал, поправил костыли и, ковыляя, перешел на сторону коротыша. Фрол не спешил, ему ещё не было ясно, почему все так?

Коротыш, идущий сзади, испугано оглядывался.

Неожиданно он прибавил шагу, обогнал одноногого, и уже не оглядываясь, шел уверенно и быстро. Такой поворот показался Фролу подозрительным, чтобы не выдать себя Фрол чуть-чуть ускорил шаг и, оставаясь как бы равнодушным потупив взгляд под ноги, все же успевал фиксировать все впереди.

Безлюдный парк и его одиночки, раскиданные по углам, сливались с деревьями, растворяясь в цветных скамейках. Высокие в обхват каштаны, подрезанные пихты и ухоженные кусты сирени, наполняли парк одиночеством, не уютом и страхом.

Жаль, что Фрол не мог лететь впереди этого коротыша, обидно, что эти десять шагов к его спине, отдаляют Фрола, от тех кадров увиденных накануне.

Широкая центральная дорога парка полосовалась множеством узких, ухоженных и вымощенных камнем аллей. Коротыш резко свернул на одну из них. Фрол, потерял его за густой сиренью. Проковыляв несколько шагов, он заглянул за поворот.

Коротыш, как-то непонятно и неожиданно вдруг стал хромать на правую ногу, потом резко взялся за сердце левой рукой, правой же выронив портфель, потянулся к стоящей скамейке. Дотянувшись до скамейки, он тут же завалился набок и затих. Фрол, остановился. Подсознанием он почувствовал чей-то сверлящий в левое полушария взгляд.

Гипноз похожий на тепло, обдало его шею, щеку. Непонятное, но какое-то родное забытое чувство ожило в его сознании, и он повернулся навстречу ему. Они встретились глазами. Это был тот парень из черной девятки, его взгляд, пронизывающий, похожий на сон, взгляд удава, манящий и парализующий свою жертву.

Пока Фрол принимал его взгляд, восстанавливая, чужим гипнозом, утраченное свое сознание. Парень, успокоившись от чужого присутствия, медленно подошел к лежавшему портфелю, так же не спеша, поднял его, и только потом опять взглянул на одноногого. Взглянул, чтобы удостовериться, как сильно он пригвоздил этого одноногого своим психофизическим состоянием, именуемым гипнозом.

На взгляд, Фрол улыбнулся. Парень от удивления расширил глаза. Улыбка одноногого была наглой и смелой. Парень прищурил глаза, но поток, черных глаз с их волей подчинять и внушать, повис на расстоянии, от глаз, которые требовали, до улыбки того, кто сильней.