Мария Свешникова - Артефакты

Восточные мужчины поначалу вызывали у Насти тревожный трепет – что-то в них было потустороннее, маскулинное, незнакомое. Близостей она не допускала. Дружбы с женщинами те не водили. Так они и ходили параллельными прямыми. И начался ее восточный целибат. Три года воздержания были заполнены нарядами, которые она шила из шелков, купленных в Бастакии, изучением арабской каллиграфии и верховой ездой. Без этого в Дубае никак, это как без чая с молоком в Лондоне или без сосисок в Мюнхене.

Настю обучал держаться в седле импозантный британский берейтор по имени Норман, что в переводе значит «северный человек». Северный человек чувствовал себя на Ближнем Востоке вполне вальяжно: солнце его любило, ожогов не оставляло. Он мог найти общий язык с любой лошадью, те ему импонировали и проявляли безусловную нежность. С Настей у них сложилась добрая дружба, которая завязывается у соседей по купе в поезде Москва – Владивосток. Но когда Норман отвозил ее в аэропорт, неожиданно для самих себя они поцеловались. И сразу вспомнился молодой журналист Гога, что бросил ее без реверансов и отправился на творческие заработки в Ханты-Мансийск, и как в ожидании рейса Москва – Лондон она удаляла его номер из памяти и телефонной книжки.

Половину полета Настя сокрушалась о том, что она делает. Куда она летит? Домой? В отпуск? Навестить дальних родственников в далекой чужой стране?

Та небольшая двухкомнатная квартирка «на всякий пожарный», которую они сдавали с мамой, была занята жильцами. Настя даже толком не понимала, где будет жить и чем занимать свое время, за исключением бранча с нами… Пролетая над каменистыми рельефами Афганистана, она вспомнила, как здорово играть в футбол осенними листьями, что можно надеть короткое платье и не прятать коленки, пить шампанское за завтраком и, не имея в паспорте «аль ибн», быть прекрасной.

Так, мы снова были в одном городе.

31 августа я была как никогда воодушевлена и в спешке готовилась с букетом голубых гортензий встречать Настю в аэропорту. Заказала на двенадцать утра следующего дня самый уютный стол на веранде нашего любимого места на Большой Никитской с видом на храм Вознесения Господня и консерваторию. Разобрала шкафы, чтобы освободить место для Настиных вещей, и запаслась провизией. Более того, я даже добрела до соседнего магазина и купила мало-мальски приличную турку, чтобы быть в гостеприимном всеоружии. За всеми этими приготовлениями меня застала Линда, которая настырно обрывала мой телефон и пыталась включить в свои неожиданные планы.

– Ты дала мне согласие на «Фейсбуке» пойти на кинки-вечеринку и присоединилась к группе. Обратного хода нет! – обиженно сопела она в телефонную трубку, понимая, что ситуация пахнет отказом.

– Линда, я вступила даже в группу сыроедов и общество разведения енотов в квартирных условиях. Хватит верить Интернету! И потом… ты забыла, что Настя сегодня прилетает?

В тот день закрытая кинки-вечеринка в одном из лофтов в районе Трехгорной мануфактуры никак не интегрировалась в мой график. И я не могу сказать, что сильно рефлексировала по этому поводу.

Да, конечно, Kinky party – действо уникальное. В закрытом помещении собираются люди в сексуальных костюмах и масках, веселятся и постигают свои границы дозволенного. В отличие от свингерских вечеринок, которыми славился теплоход «Адам и Ева» в свое время, кинки выступают за эстетику. Просто комплект белья там не прокатывает. Все придумывают себе образы, вооружаются париками, масками и прочей бутафорией. На кинки-вечеринках ничего не запрещено, любой может выйти на сцену, оказаться привязанным к большому кругу и быть отшлепанным латинским красавчиком в кожаном комбинезоне, но и устраивать оргию никого не призывают. Правила строгие: никаких телефонов и фотоаппаратов, лишь штатный фотограф, который обязан спросить разрешения, прежде чем сделать фото. Особо пьяные, «не свои» и без костюмов к участию не допускаются. Если человек говорит «нет» на любые попытки установить телесный контакт (прикосновения, поцелуй, танец) – повторно подходить к нему запрещается. Да, есть отдельные комнаты для особо смелых, где не возбраняется заниматься сексом, но в целом люди обычно ходят на эти вечеринки, чтобы просто потанцевать в неожиданном для себя виде и принять свою сексуальность. Побыть одну ночь кем-то другим, потрогать грудь незнакомой женщины, засосать незнакомца с добротным прессом и не называть при этом своего имени. Затем переодеться в гардеробе в привычные джинсы и тренч, снять маску уже в такси и вернуться к обычной жизни никем не замеченным и не опознанным, в эмоциональной целостности и физической сохранности.