Владимир Горбунов - Перекрестка поворот

– Ты с нами, – спрашивал Депутат, – или против нас? Третьего быть не может.

Гера вспомнил, как пристально разглядывал смуглое лицо собеседника. Постарел, отмечал про себя, шевелюра поредела и вместо прежней, смолисто-черной, стала словно бы присыпаной пылью. На левой скуле у Депутата появилось пигментное пятно, а щеки по-бульдожьи отвисли. От прежней волчьей стати остались лишь наглый, самоуверенный взгляд да рубашка, небрежно расстегнутая над алым галстуком от «Армани».

– Решайся, – говорил Депутат. – Вот значок.

Он положил перед Герой золотой крестик, заостренный книзу и напоминавший скошенным обухом и гардой бандитскую финку.

В это время в спортзале президентской резиденции Иван Лукич хмурился, недовольно сопел и громко шлепал скрученным полотенцем по голой волосатой коленке.

– Нужны громкие дела, – прервал молчание прокурор.

– Оружие, наркотики, торговля людьми, – предложил министр внутренних дел.

– Цунами, чтобы смыть их на хрен, – добавил сгбшник.

– У Шерхана депутатская неприкосновенность, – Иван Лукич досадливо поскреб грудь, – а в Собрании наших фифти-фифти.

– Послушайте, – решительно сказал прокурор, – надо отбросить формальности. Есть сведения, что они вышли на поставки «техники». Выбросят перед выборами компромат, и это обрушит нас всех.

Иван Лукич насупился.

– Документы уничтожены, – объяснил сгбшник, – но остались свидетели.

– Кто?

– Хозяин порта, например. Он, кстати, должник Шерхана.

Президент насупился еще больше.

– Решите проблему, – процедил он сквозь зубы и припечатал чиновников взглядом.

Они замерли, вытянувшись по стойке «смирно».

Иван Лукич подозвал жестом референта:

– Телевизионщиков сюда. Республиканский канал. Буду делать заявление. А вам, – он обернулся к «силовикам», – докладывать ежедневно. Ясно?

– Так точно, – в унисон ответили они.

Когда важный столичный гость, окруженный целым отрядом мордатых бодигардов, покинул офис, секретарша Верочка попросила Боксера покараулить в приемной, пока она отлучится.

– Я по-быстрому, – сказала девушка и, взяв изящную сумочку, вышла в коридор.

Запершись в туалетной комнате, Верочка достала из косметички мобильный телефончик и набрала номер.

– Только что выехал, – сказала она без приветствия. – Все по плану.

Потом убрала телефон в косметичку, покрутилась перед зеркалом, подкрасила губы и вернулась в приемную.

«Решение надо принять сегодня, – думал Гера. – Окончательное».

Нет, он не боялся, он просто хотел понять, есть ли у Депутата и Шерхана, а вместе с ними и у него, Геры, хоть какие-то шансы. Или был прав Полковник, предложивший ему на днях продать свою долю порта столичным людям из МВД.

Гера прошелся по кабинету, остановился перед иконой Николая Угодника, висевшей в углу, и медленно опустился на колени.

– О, всесвятый Николае, угодниче преизрядный Господень, – зашептал он, прикрыв глаза, – теплый наш заступниче и везде в скорбеях скорый помощниче! Помози мне, грешному и унылому, в настоящем сем житии…

Молитва текла из его уст теплым ручейком, без усилий, без мучительного припоминания слов, без страха сбиться, однако успокоения не давала.

– …и во исходе души моея помози мне окаянному; умоли Господа Бога, всея твари Содетеля, избавити мя воздушных мытарств и вечнаго мучения…

Гера остановился, открыл глаза, посмотрел на лик святого, строго внимавшего ему, три раза перекрестился и, мелко перебирая коленями, подполз ближе. Гибко прогнувшись, ткнулся лбом в ковровое покрытие, а когда выпрямился, протянул руки к иконе, снял с полочки и, приблизив к самым губам, горячо зашептал:

– Храму икону старинную подарю. И земли прикуплю, как благочинный просил. Не обману. Наставь, отец. Подскажи. Помоги.

Гера потянулся губами к лику, трижды поцеловал, шепча обещания и клянясь их не нарушить. Потом вернул икону на место, перекрестился и закончил молитву:

– …да всегда прославляю Отца и Сына, и Святаго Духа, и твое милостивое предстательство, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Озираясь, точно совершил нечто стыдное и абсолютно его недостойное, он встал на ноги, надел черное пальто, мельком глянул на себя в зеркало и направился в приемную.

– Герман Альбертович, вам идет черный цвет, – улыбнулась ему Верочка, которую взяли в офис полтора месяца назад после корпоративной вечеринки, устроенной другом Лехой, хозяином агентства брачных знакомств. Девчонка оказалась смышленой.