Александр Вэй - Ворожители

История с учинившимся по соседству Армагеддоном произвела на Георгия неожиданно сильное впечатление. Он крепко задумался и в этом состоянии, лаконично распрощавшись с Крестовским, покинул салон. Дверь за его спиной слышно щёлкнула засовом.

Мыслей же вдогонку услышанному действительно возникло немало. Первая и наиболее явная из них доказательств не требовала: приключившееся с Долговым и Терлицким прямо на глазах у Георгия становилось в одну очередь со всеми этими потопами, пожарами, хворями и похищениями. Ошибки тут вряд ли можно было ожидать. Вторая идея состояла в том, что кусок глазурованной глины сыграл свою роль, правда, пока нельзя представить, какую. Заклятый он, магнетический или марсианский, в принципе, безразлично; может быть, куда проще: он редкий и дорогой, и замыкания, пожары и пропажа без вести – следствия неудачных попыток его стибрить. Впрочем, вот это уже явный бред: хлам в долговской берлоге охранялся сопливой дверкой с таким дрянным замком, что отсутствовала всякая нужда перерезать провода, вызывать общую панику, шантажировать и прочее. Легче было просто треснуть сапогом под замок.

Но как бы там ни было, эта обливная глазурь тут главная. Поразительно то, что её так и не украли, не обменяли на пленных землян, а она сама не возликовала на пролитой крови – просто рассыпалась в пыль, в мельчайшие крошки, и что это может означать, непостижимо.

Домой Георгий вернулся в сумеречном настроении, перекусил какой-то подвернувшейся под руку ерундой, принял снотворного и решил уничтожить память о пережитом паскудстве глубоким забытьём. Но и здесь ждала неудача.

Заснул он и правда быстро, снова оказавшись в предельно чётком и плотном видении: напротив него в глубоком кресле сидел Терлицкий и, хитро прищурившись, говорил: «Вот и пришёл за табличкой, вот и пришёл…»

Дальнейшее досмотреть не получилось: треск телефона оборвал беседу с ехидным Яковом Михайловичем и выдернул Георгия в ночь, на собственную постель, в совершенно нескладном состоянии. Телефон надрывался. Георгий снял трубку и к неподдельному своему изумлению был проинформирован, что водка на исходе и что они сейчас уже едут. Говоривший еле одолевал слова, и номер, понятно, набрал не тот. Бросив трубку, Георгий заворочался на кровати, попытался устроиться поудобнее, но тщетно – сон отшибло окончательно, а на часах была всего лишь половина четвертого. Пришлось вставать, включать чайник, бесцельно слоняться по комнате, словом, делать то, что принуждает вытворять самая лютая бессонница. Утро Георгий встретил разбитым.

А спозаранку позвонили из милиции, и валяй снова, тащись на полдня, давай никому не нужные показания, объясняй в сотый раз околесицу, отвечай на вопросы милицейского иезуита и тешься тому подобными забавами. На службу Георгий приполз выжатым уже до предела.

– Здравствуйте, Георгий Игоревич! – сладко пропела толстая Аниханова, щурясь из-под блестящих очков. – Как раз вот я искала вас, как раз!

Сочетание имени и отчества были у Георгия столь горестными для человеческой речи, что большинство и не пробовало ломать язык, и «Георгий» обычно служило максимально уважительным именованием, однако Аниханова ухитрялась произнести всё гладко и без потерь.

– И вам добрый день, Ангелина Семёновна, – обреченно ответил Георгий, лихорадочно соображая, куда бы можно было от этой беседы слинять. – Что же понадобилось от меня научной комиссии?

– Ну как что? – Аниханова сделала такие страшные и удивленные глаза, словно играла в «Ах ты зверь, ты зверина, ты скажи свое имя…». – Что же нам может понадобиться, как не плановые работы? У вас в этом квартале публикаций никаких, листаж не выполнен, на конференциях не выступали… А аттестация уже вот-вот!

Последние слова Ангелина Семёновна пропела столь игриво, что Георгию сделалось жутко.

– Сдам, сдам я листаж, на той неделе сдам, – заверил он, ретируясь к ближайшей двери. – И у меня ещё каталог был, между прочим…

И Георгий пулей выскочил вон. Но коли уж начнётся криво, то так дальше и покатится. Не прошло и пяти минут, как по душу его явился профком, потом бухгалтерия («Мы не помним, вы сдавали билеты по командировке, а то их что-то нет нигде…»), потом завсектором («Мы тут подумали, что от нас ты будешь за гражданскую оборону отвечать…»), потом начальник пожарной охраны…