Лариса Лактионова - Последний рейс

– ты, взрослый мужик, нэ сумел справиться с такой пигалицей? Ты – нэ мужчина! Мне за тэбя стыдно. Это она тэбя чуть не убила?

Все затаились открыв рты. Капитан повернулся к Алисе лицом и уставясь, своими большими, чёрными, навыкате глазами, в её застывшие глазки, сердито сказал:

– Мы сейчас же, нэмедленно, свяжемся с любым судном, идущим в порт и ты хулиганка отправишься в кадры с волчьим атесстатом. Тэбе ясно?

– Что Вы сказали? – спросила Алиса, и спокойно, и холодно посмотрела в лицо капитана. – Попробуйте только. Я Вам этого так не оставлю. На этого негодяя, – Алиса указала пальцем на дублёра, который в это время отвернул от неё лицо и преданным, собачьим взглядом уставился на кэпа. – Я по приходу в порт, подам в суд за попытку изнасиловать меня при исполнении мною служебных обязаностей. А Вам господа офицеры, скажу одно, до Москвы дойду, но все ваши золотые сопли с погон посрываю. Меня швабры никто лишить не сможет, а вашу карьеру – я сумею поломать.

Услышав смелые и наглые рассуждения Алисы, кэп одобрительно посмотрел на неё и сказал:

– Хорошо красавица. Ты остаёшься на судне. Списан будет дублёр. Опозорился – иди в порт. Но ты дорогая будешь работать уборщицей, а то ещё и меня сделаешь инвалидом. Слышишь старпом? В самый низ, в самый нос! А то там грязно очень. Всё. Свободна.

Алиса повернулась и молча вышла из каюты, громко хлопнув дверью.

Виктор Степанович Мазепин расстроен был страшно. Буфетчица кают-компании старпома, опять отказалась ночевать в его каюте. И чего ей ещё не хватает? Ну, сколько она может воевать с Алисой? Ссорятся бабы, а я здесь причём? Одно дело, если бы я Алисе оказывал знаки внимания, но ведь к ней и на сивой кобыле не подъедешь. А вчера зверюга, что сделала? И какой чёрт заставляет её вставать в четыре утра? Судовое требование к уборщице выходить на объект в пять часов утра, и уж тут, я чётко слежу. Пусть только попробуют встать позже. Наказание неотвратимо. На то я и старпом, чтобы за дисциплиной следить. Но эта зараза встаёт в четыре, когда я иду на вахту. Наверное поняла, что я ей мщу по просьбе Анжелики. Да и кэп её невзлюбил. Как её кинули – со старшей буфетчицы, в уборщицу. В самый низ, в самый нос. Так ей и надо. Ишь шмакодявка! Ведёт себя, как королева красоты. Такое впечатление, будто идёт не по самой грязной палубе, а по подиуму. Но что же они с Анжеликой не поделили? Стук в дверь прервал мысли старпома. Не успев ответить на стук, старпом увидел, как дверь открылась и в каюту, тихонечко, вошёл начпрод Виктор Иванович Сосюра, человек обходительный, ласковый, небольшого росточка, лысоватый, ещё довольно молодой мужчина, но тем не менее, какой-то помятый и как бы пожамканый. Если бы я был женщиной, подумал старпом, никогда не посмотрел бы в его сторону. Но у этого хорька любовниц не сосчитать. И что они в нём находят? И главное, делится ими, и с кэпами, и с главмехами, и даже помпалитам перепадает. Наверное это всё в специфике его работы. Командует бабами. Опять же, все продукты в его руках. Что они, сволочи, голодные что ли? Жратва ведь на пароходе хорошая.

– Ну, чего тебе? – сердито спросил старпом.

– Виктор Степанович, Вы извините меня за беспокойство. Я не посмел Вас потревожить третьего дня. Вы, как мне показалось, были заняты, но дело в том, что у нас на судне, как мне кажется, может быть ЧП.

– Что ещё за ЧП?

– Три дня назад, в 22 часа вечера, я вышел на корму подышать воздухом.

– А, что ты там делал? – спросил старпом.

– Да, знаете, что-то душно было в каюте. Тропики скоро. А кондишин почему-то не работал. Вот я и пошёл подышать, а заодно и звёздами полюбоваться. Из иллюминатора такой красоты не увидишь. Здесь звёзды не такие, как на севере. В тропиках ночью смотришь на небо, и кажется, что до каждой звезды, можно рукой достать, такие они яркие, крупные и вообще какие-то голубые и сияют. Смотришь и дух захватывает.

– Ишь ты, философ! Что ты мне здесь лирику разводишь, как поэт.

– Да нет, я просто объясняю, что стою, любуюсь звёздами и, вдруг, вижу, как по верхней палубе, возле трубы, крадутся двое.

– Кто?

– Не знаю. Я спрятался за канаты, чтобы они меня не заметили, но видел, что они тащили бидон и спрятали его в трубу. Ну, там знаете, дверка есть, где пожарный щит и инвентарь хранится. Они там оставили бидон и ушли. Что в нём я не знаю. Может самогон, а может брага, но ведь скоро у нас заход. А, если нажрутся? И кэпу, и Вам неприятности. Вот я и решил доложить.

– Это ты правильно сделал, что пришёл ко мне. Помпе и кэпу не докладывал?