Б. Бонанно - Diablo

Наркотики утопили меня в реке, которая всё больше и больше поглощала меня. Я это понимал, но сделать ничего не мог. Врачи, больницы, домашний надзор и прочее, всё было без толку пройдено. Всё возвращалось на круги своя. Дольше всего я держался шесть месяцев, и то заливался алкоголем, нюхал кокаин, иногда курил анашу. В общем, одно говно сменил на другое. Ничего хорошего. Просто усугубил. В тот день в «Пирамиде» с одним нажатием на поршень шприца я смыл все полгода в жопу – глубокую, мрачную жопу.

Вот и проснулся, чтобы вновь найти то, что меня по-тихому ведёт к могиле. Но тогда я не думал об этом, мне просто хотелось кайфовать. Я поднялся с постели, пошёл мыться, приводить себя в человеческий порядок.

После душа зашёл на кухню. Мама возилась с посудой, племянник восседал в своём кресле с множеством игрушек и дурачился. Я поцеловал маму, подошёл к племяннику, присел на корточки и показал ему язык. Он улыбнулся наивной детской улыбкой и начал кидать на меня игрушки. Я сказал ему:

– Ну что ты бесишься, тигрёнок? Весь в маму!

И тут мама со спины прокомментировала:

– Не дай бог, я этого не позволю. С вами я обманулась, но с ним не допущу такого.

– Ладно, мама. Не заводись. Береги нервы.

– Мои нервы давно умерли. Это эмоции.

– Тогда береги эмоции, мам. Накормишь?

– Открой холодильник, там есть всё. Я занята, а ты не маленький мальчик. Маленький – вот, и кормлю с руки его, – указала кивком на племянника.

– Папа не звонил?

– Утром набирал, может заехать вечером. Тобой интересовался, я сказала правду.

– Какую правду?!

– Что это не дом тебе, а гостиница. Что по два-три дня тебя дома не бывает, и даже в магазин за хлебом мне с ребёнком приходится спускаться.

– М-да, я понял. И что он сказал?

– Что в этом я виновата, – заплакала она.

– Ма-а-а… ну прошу, умоляю, мам.

Попытался обнять её, но она меня оттолкнула. Это было тяжело. Слишком.

Я близко даже не подошёл к холодильнику, отправился к себе в комнату. Закрыл за собой дверь, надел толстовку с надписью на груди «Opium». Включил Тупака – Dier mama, натянул до подбородка капюшон, сел на пол и стал плакать, плакать, и ещё раз плакать. Я плохо переносил, когда расстраивалась мама. И когда я понимал, что между нами пропасть, это усугубляло тяжёлое состояние моей души. Мне необходимо было вырваться из этого мучительного плена. А такой выход безоговорочно гарантировал героин. Конечно, в совокупности с женским полом. Значит, надо найти эту дрянь и замутить с девушкой. Вот так я решил.

Уже ночью я, как истинный царь, которому всё по колено, который не имеет никаких проблем и забот, лежал на кровати с раздвинутыми ногами, раскумаренный в хлам. А Ольга Три двести активно старалась, чтобы я кончил, но никак не могла… Работала губами, ритмично насасывая мой прибор, да что только не делала: снизу вверх и сверху вниз, быстро и нежно, целовала и лизала, но я не кончал. Хотел, но не мог. Я был просто в говно. Поэтому дурь так и называют, потому что ты такой же, только не пахнешь. По крайней мере, я не пах. Насчёт других – не знаю.

Долгие оральные ласки всё-таки сломили ту самую баррикаду, и Ольгину грудь я наградил мощной струёй, получив долгожданный оргазм. Ольга была в восторге, я понял это по её стонам. Потом я уснул, периодически просыпался, чтобы покурить, выпить воды. А! Точно, рассматривал, как спит Три двести. В один момент хотел возбудить её методом нежных пальцев и пристроиться, но мне стало жалко нарушать её покой. Представляете проявление жалости под дурью? Звучит глупо, но это правда, ибо я был таким по своей натуре. Парадокс, утверждённый жизненным опытом и фактом. Да, я был добрый, когда добро просыпалось во мне, но бывало и не так.

00:29

Утром Ольга вкусно накормила меня блинчиками и инжирным вареньем, ухаживая за мной, как за ребёнком. Мне нравилось с ней беседовать, она говорила умные слова, я делал вид, будто понимал их смысл. И мне захотелось узнать больше о любви, узнать, что она думает по этому поводу. Но когда я смотрел, как она разгуливает в спортивных трусах с надписью «Rich» на ягодицах и в коротком топе без лифчика, с завязанными на макушке волосами, то загорался желанием отблагодарить ее за вкусный завтрак. Я нагло поднял её на руки и понёс в спальню. Она не сопротивлялась, видимо, хотела этого больше, чем я. С превеликим удовольствием я получил красочный оргазм, кончив в неё. Она была на седьмом небе от мегаэкстаза. Впоследствии, через много-много лет, она сказала: «Ты единственный мужчина, с которым я получила такое удовольствие».