Аглая Тураева - Безлунные ночи

– Думаешь, я тебя не заметил? – крикнул самурай Тецуе. – Заметил. Надеюсь, ножей тут больше нет. Хочешь пырнуть меня сзади – так вперёд! Я таких героев, как ты, десяток голыми руками передушил! Проваливай, пока у меня есть кое-кто поинтереснее…

– Тецуя, ухо… ди!..

Договорить Сутараито не дали. Самурай надавил ногой на его грудь. Дышать трудно, мучительно больно. Сутараито вцепился побелевшими пальцами в ногу самурая, в прикрытое только тканью колено, пытаясь уменьшить давление. Ему показалось, что эта тварь своим тяжёлым латным сапогом сейчас просто раздавит ему грудину и оставит от неё такое же кровавое месиво, в которое превратился тот стражник… нет, это сон. Это нескончаемый кошмар больного разума его деда – Мутеки-но-Тайо грезит об ужасах, что могут произойти с его потомками, а Сутараито мучайся. Как же больно… но нет смысла молить о пощаде. Только ждать, пока Мутеки-но-Тайо угомонится.

– Интересно… – с трудом проговорил Сутараито. – Моего сына… ты… так же убил?..

– Не трогал я твоего сына, – давление уменьшилось, и Сутараито жадно глотнул воздуха. – А вот ты моего братца… я даже тебя убить не могу! А стоит. Я убивал и за меньшее.

– Оставишь всю страну в темноте? – Сутараито криво усмехнулся.

– Знаешь, а почему бы и не…

Вновь раздался гром, теперь на странность знакомый. Что-то пролетело сквозь створку двери и скрылось в комнате, разодрав на своём пути тонкую бумагу фусума. Уши заложило. Самурай отшатнулся, и Сутараито смог вскочить на ноги. Танто лежал у стены, и Император хотел добежать до него, но его вновь остановил удар. Опять рукоять нагинтаны, и проехалась по гематоме, оставшейся с прошлого раза… Сутараито взвыл и рухнул на пол. Холодная сталь прижалась к его плечам, а острая кромка опасно пододвинулась к шее.

– Друг мой, – раздался чей-то хриплый женский голос. – Что в словах «не трогать Императора» было непонятно?

– Всё понятно, – мрачно ответил самурай, но нагинтану убрал. – Но за брата отомстить я обязан.

– Ах, вот как…

Сутараито приподнялся на локтях. Рядом с самураем стояла высокая женщина с длинным хохолком, тонкие перья которого спускались до самого пояса и повторяли окраску журавля – красное пятно на лбу, белые перья до лопаток и чёрные на затылке. И кимоно её расписано танцующими журавлями на чёрном фоне, а воротник алел, словно кровь, и наброшенное на плечи чёрное хаори 9 9 Хаори – жакет прямого кроя без пуговиц. украшено гербами Нигаймиши. У неё странное лицо – оно могло бы считаться красивым, если бы не жёсткость и даже жестокость в резком изгибе бровей и ярко-красных губах, таких, будто эта женщина напилась крови.

– Жаль, что так вышло, – со вздохом сказала она, разглядывая труп насмешливого самурая. – Дайджи… он был верным воином и хорошим другом.

– Он был моим братом. Этого достаточно, чтобы спалить за него пару деревень.

– К сожалению, мы не в деревне, а в замке. И убила его рука божества… Впрочем, твой брат будет отомщён, не беспокойся. Присоединись к телохранителям моего мужа. Дворцовые недобитки уже дважды пытались на него напасть, стрелкам пригодится помощь. В это неспокойное время дорогие нам катайханэ умирают слишком часто, а без знаний Иошиюки мы обречены.

– Как скажешь, Нигаи.

Самурай скрылся за дверями и запер их. Женщина подала Сутараито руку. Он ослабел окончательно, и подняться без помощи у него не выйдет. Пришлось принять её. Император с трудом встал на ноги и опёрся всем весом на женщину. Она лишь улыбнулась, довела Сутараито до его комнаты и помогла опуститься ему на футон. За её плечами висело то же демоническое устройство, которым орудовали мятежники.

– Дайджи обидел вас? – с участием спросила женщина. – Простите его, мой Император. Боги одарили их с братом мастерством и силой, а хороший тон забыли… Тошиюки слишком любит брата. Боюсь, он окончательно утратит рассудок. Но не бойтесь. Я сменю вашу стражу на более покладистых.

– Кто вы? – спросил Сутараито, пропустив всё мимо ушей. Его ни капли не волновали предатели.

– Кемури Нигаи, даймё префектуры Нигаймиши. Я прибыла в столицу, чтобы подтвердить своё право на землю, но произошло вот это всё, и…

– Вы изобрели это колдовство?

Нигаи рассмеялась, как будто Сутараито сказал что-то очень глупое и потому смешное.

– Это чистое ремесло, и никакой бог не сделает лучше! – ответила она. – Нет, это сделал мой муж.

– Теперь ясно, кого казнить за всех этих убитых.