Аглая Тураева - Безлунные ночи

Нигаи усмехнулась уголком красных губ и огладила щёку Сутараито. Рукав сполз, и на её запястье обнажился жуткий ожог, из-за которого кожа зарубцевалась и покрылась странными тяжами. Нигаи держала его за окровавленную руку, поэтому на щеке Сутараито должен остаться след. Она посмотрела на это почти заворожённо. Сутараито почувствовал себя крайне неуютно. Дед говорил, что вот так – пристально, оценивающе, как на кусок мяса – на них с отцом ещё там, в совсем другой стране, смотрели люди со злыми сердцами. Смотрели и думали, какой из актёров после выступления сможет сыграть для них лично…

– В префектурах рассказывают легенды о красоте Императора и его сына. Вживую вы во сто крат прекраснее, чем на гравюрах и в любых рассказах. Разве престало такой красоте убивать и карать? Казнить? Может, мои руки по локоть в крови, а ваши по запястье, но мы все здесь убийцы. Скольких сегодня вы отправили на тот свет? Того стрелка и Дайджи? Двоих? И вы после этого смеете обвинять моего мужа? Мой милый Иошиюки не пролил ни капли крови своими руками.

– Я убил троих, – сказал Сутараито. – И не вам, катайханэ, судить меня. Я солнце Тенгоку, хозяин страны и её бог. Разве важна чья-то жизнь, когда солнце может погаснуть?

– Нет, рядом с солнцем любая жизнь неважна, – прямо ответила Нигаи. – Поэтому богу не должно править. Вы не знаете народа, не знаете его нужд и надежд. Императоры никогда не понимают нас, ведь любая жизнь для вас – лишь очередная строка в отчёте! Может, кто-нибудь из нашего рода и открыл бы вам глаза. Но для вас любые слова катайханэ – писк комара. И я не виню вас – ни за убитых, ни за то, что вы солнце. Все мы действуем исходя из своей природы.

– Все мы действуем исходя из законов, написанных руками богов. Вы его нарушили. И закон уничтожит вас, – спокойно ответил Сутараито. – Северяне… Стодневное солнце уже доказало, что каждый ваш вдох обречён. Мой сын вернёт мне свободу и убьёт вас, как Мутеки-но-Тайо обратил в прах тюремщиков своего сына.

– Не в этот раз.

Нигаи достала из рукава что-то маленькое и протянула это Сутараито. Тот прикусил губу, чтобы не закричать в голос. Это оказалась серебряная спица, поломанная, смятая. Её украшали гирлянды из крошечных светло-голубых цветков, а навершием служил полумесяц из голубого дымчатого камня, треснувший. Сегодня у Акацуки постоянно выпадала прядь из причёски, и Сутараито заколол её этой спицей. Сегодня утром, почти сразу после того, как поднял солнце… Сутараито представить не мог, что благородное украшение можно так жестоко сломать. Словно несчастную спицу бросили с вершины башни.

– Спица лежала на крепостной стене, – продолжила Нигаи. – Вниз не спуститься, но на скалах лежал ярко-синий плащ и тянулся красный след. Мне жаль. Я сама мать, и даже не могу представить, что жизнь моего сына может оборваться вот так…

– Он не умер, – прошептал Сутараито. – Он мог уцепиться за уступ. Или упасть невысоко… Что угодно могло произойти!..

– Говорят, вместе с Као-но-Сора живут и светила, – Нигаи пожала плечами. – Я даже не пытаюсь разобраться, но… опустите солнце. Может, что и выйдет. Мальчик, останься с Императором! Вряд ли лекарь ему поможет, но слуга точно понадобится.

Нигаи ушла. Сутараито сидел недвижимо, глядел на изломанную спицу. Он с трудом поднялся и вышел на террасу, едва волоча ноги. Она окружала комнаты Императора и его наследника, давая им прекрасный вид на все их владения. Сутараито смотрел на далёкий лес вишен и красных клёнов внизу, на туманные южные горы, на золотое и рыжее небо и красное солнце, что битый час ждало заката. Император подошёл к ограде, опёрся на неё и прищурил глаза, слезящиеся то ли из-за яркого света, то ли из-за обломка спицы в руке. Солнце вновь сдвинулось, скрылось за горизонтом, там, где мир превращался в зияющую бездну, за которой не ясно, что находится – иная, земная, страна или только бескрайняя пустота.

Тенгоку накрыла ночь. Мириады звёзд высыпали над тёмными лесами и полями, над зажёгшимися, как звёзды земные, деревнями и подворьями. Сутараито обошёл всю террасу. Башни и залы замка, его загнутые вверх алые крыши исчезли в темноте. Даже окна не светились, как прежде – некому зажигать фонари, не для кого им светить. Но город светился, столица пылала огнями театров, гостиниц и мастерских.

Только луны нет над ними.

– Хозяин… – Тецуя взял его за руку и увёл с террасы в тёмные комнаты. – Вы голодны и спать хотите… давайте вы полежите, а я всё принесу, хорошо? Вы меня слышите?..